Совсем рядом, чтобы приезжий человек мог вовремя промочить пересохшую от острых приправ глотку, выстроились в несколько рядов пузатые бочки, большей частью — прямо на возах, на которых их привезли. Здесь был хмельной мед, брага, крепкое пиво, холерка, а главное — вино, море вина, белого, розового и красного, молдавского, болгарского, греческого. Отдельно, в больших запечатанных кувшинах, продавали драгоценные, прославленные вина с Хиоса, Эфеса, Санторина, Крита и других солнечных островов Эгейского, Тирренского, Адриатического и Средиземного морей. Правду сказать, они не были лучше некоторых местных вин, а «государеву» котнарскому — даже уступали. Но слава есть слава — громкие названия и красные печати на горлышках стройных сосудов делали свое дело, и иноземные напитки бойко раскупали домоправители здешних богачей и купцов да хозяева лучших харчевен. Там же, где товар был дешевле, среди навоза и луж пролитого красного пойла шумели портовые пропойцы — бродяги и нищие, беглые солдаты и спившиеся матросы, разбойники и воры из белгородских трущоб. Между бочками, поигрывая замысловатым наборов заморских бранных слов, расхаживали опухшие от пьянства, грубо размалеванные проститутки из гавани, которым не было доступа в верхний город, где промышляли их более счастливые коллеги — богобоязненные и благопристойные куртизанки Монте-Кастро. Обвешанные монистами цыганки, загнав подгулявшего гостя в уголок между возами, взахлеб описывали прелести ждущей его сказочной судьбы и близкого богатства. И подчас угадывали: ведь это был Белгород, прибежище удивительных неожиданностей и капризного, переменчивого рока.
Купцы белгородского рынка являли собой самую пеструю смесь, еще более красочную, чем их товары. Здесь были поляки, немцы, мадьяры, османы, персы, литовцы, евреи, армяне, итальянцы, арабы. Греков в те годы стало несколько меньше: сказывался удар, нанесенный их колониям по всему миру взятием Константинополя, крушением двухтысячелетней метрополии предприимчивых эллинов и их потомков. Много было гостей из Брашова, привозивших оружие, выделанные кожи, ткани, оловянную и серебряную посуду, серпы и косы, плужное железо и колокола. Не меньше встречалось генуэзцев и львовян.
Литовцы и русы продавали янтарные подвески и ожерелья, затейливые московские кольчуги, боевые луки и секиры, связки соболей. Армяне, немцы и трансильванские сасы торговали европейскими товарами, больше — тканями, итальянцы и греки — азиатскими. Сверкали на солнце тяжелые рыцарские мечи из Бургундии, кривые ятаганы из Анатолии, украшенные золотом и серебряной насечкой шлемы из Испании, булатные сабли из Дамаска. Шумное восхищение покупателей вызывали тончайшие, почти невесомые фарфоровые чашки и дорогие шелка из чудовищно далекой страны Китай, до которой юноша, по слухам, мог добраться только стариком.
