Таксист молчал-молчал и вдруг завел песню:
Что стоишь, качаясь,
Тонкая рябина…
Вася Злоткин сказал:
— Что-то многовато русских встречается за границей. В Стокгольме одного встретил, — он официантом работает, — теперь вы…
Таксист в ответ:
— От нас скоро в Европе вообще проходу не будет. Ну какой дурак захочет жить в нашей похабной стране на воде и хлебе, да еще под властью этих босяков, если можно свалить на волю?! Я, собственно говоря, почему свалил? Потому что по Москве стало совсем невозможно ездить. Любой бандит может свободно купить за четыреста долларов водительские права и гонять в свое удовольствие по столице нашей родины, хотя он не понимает разницы между знаком «главная дорога» и «кирпичом». Такого безобразия даже в Нигерии не водится, если хотите знать! Три разнесчастные нации есть на свете: цыгане, евреи и русаки.
Вася Злоткин поинтересовался:
— Вы сами-то будете из Москвы?
— Нет, я коломенский, в Москве я только работал водилой на Черкизовском мясокомбинате. В Коломне-то бывать приходилось?
— Нет.
— Зря, знаменитый город! Дмитрий Донской у нас войско собирал против Мамая, в отдельной башне сидела Марина Мнишек… ну, которая фигурировала в Смутные времена.
— Да, конечно, мы что-то про нее в школе, кажется, проходили.
— А больше ничего, в остальном грязь, рвань, пьянь и боевые действия по ночам. Вас куда, собственно, отвезти?
— В какую-нибудь гостиницу поприличнее и потише.
— Отличная гостиница «Краснопольски», но там кругом много всякой сволочи сшивается, так что лучше отвезу-ка я вас в «Барбизон».
— А эмигрантов я все-таки не люблю.
— Я вам сейчас скажу, почему вы не любите эмигрантов: потому что вы любите, когда всем одинаково плохо, и терпеть не можете, если кому-то плохо, а кому-то вражески хорошо.
Вася Злоткин обиделся и замолк. Они уже давно въехали в город, сиявший пожаром своих огней, — в автомобиль залетал ласковый ветерок, снегу тут не было и в помине. Таксист плавно остановился у гостиницы «Барбизон», обернулся к Злоткину и сказал:
— Слушай, друг, давай споем на прощанье песню…
Что стоишь, качаясь,
Тонкая рябина…
Василий Злоткин петь был не в настроении, но неудобно было отказать таксисту, и он запел.
В гостинице «Барбизон» он снял номер за 450 гульденов в сутки, принял ванну, достал из бара мерзавчик шотландского виски, завалился на постель, нашарил в сумке одно из писем бывшей своей жены и принялся за него в надежде начитать сон.
«Милый Вася!
Здешний воздух действует на меня так благотворно, что я почти забыла о своей хвори. Правда, вечерами температура поднимается до 37,2
