Вечером Винс заскочил в свою квартирку на Парламент-Хилл, чтоб собрать кой-какие вещи – Сид по-прежнему хотел, чтобы он ночевал в «Сидимире». Стоило ему войти и включить телевизор (начинались девятичасовые новости), как зазвонил мобильник. Звонил Уолли, и голос у него был самодовольный, как у барона Джефри Арчера[2] на ток-шоу.
– Да, Уолл?
– Я только что оказал вам большую услугу.
– Ну?
– Я нашел человечка, который любит дармовую выпивку и всегда в курсе событий. Его зовут Терри Эвелинг.
– В каком он звании?
– Сержант.
– Хорошо. У тебя есть его домашний номер?
– Ну естественно.
Винс записал телефон.
– Он ждет вашего звонка, и… он очень охоч до выпивки, наш Терри.
– Ты спрашивал его насчет Гарри?
– Ну ты же знаешь уговор: никаких имен. Я у него ни про кого конкретно не спрашивал. Но трупов никаких в последнее время не находили, если ты об этом.
– Об этом. А что насчет Лайонела?
– Он полностью в курсе расследования. Сам над ним работает. Но мы припозднились, да еще, пожалуй, перебрали, так что разговаривать с ним будешь сам.
– Ладно, – сказал Винс.
– Не забудь, услуга за услугу. Если удастся что-нибудь выяснить, я буду первым, кому вы расскажете.
– Такой у нас уговор.
– Вот-вот.
– Да, еще кое-что.
– Что там еще?
– Представь Сиду сведения о расходах и первым делом верни оставшиеся деньги.
– Боюсь, что осталось не так уж много. Жизнь сейчас дорожает, деньги дешевеют.
Будто я сам не знаю, подумал Винс, вешая трубку.
Где у меня лежали чистые рубашки?
Кажется, они были здесь.
Да ладно, бог с ними, с рубашками.
Винс решил выкроить себе часок на отдых. Покуривая травку, послушать джаз, в общем, оттянуться, как говорят сейчас ребятишки.
Он поставил диск Телониуса Монка[3] и вытащил из-за кирпича в каминной кладке, одного из нескольких своих тайничков, самокрутку. Сел в кресло и с наслаждением затянулся. Видел бы его сейчас Сид. То-то бы он развонялся… Сид охотно закрывал глаза на пьянку, но поднимал хай из-за одной затяжки. Он ни в какую не хотел понять разницы между травкой и настоящими наркотиками. Ко всем относился с одинаковым подозрением, хотя сам сколотил на торговле ими целое состояние.
К черту Сида!
И к черту рубашки!
Сейчас главное музыка и ясность мысли.
И еще главное – помнить, что так не должна пройти вся его жизнь. В любой момент можно начать другую. Сесть на пароходик и почапать в прибрежный Уэльс.
Но сейчас есть только он – и джаз…
Сид расположился на кожаном диванчике в кабинете своего клуба. Он только что говорил по телефону с норвежским бизнесменом, у которого в Лондоне зависла кругленькая сумма денег, и их необходимо было сделать чистыми как стеклышко. Сид был добрый малый. Он согласился увидеться с ним на следующей неделе и все как следует обсудить. Так вышло, что у Сида в Ярмуте имелось небольшое новое предприятие, которое при успешной санобработке могло бы стать надежным каналом для отмывки бабок, – парочка залов игровых автоматов, где заодно можно было купить наркотики. Все должно было пройти без сучка без задоринки, словно симфония в слаженном оркестре. То бишь красиво.
