Расстроенная Вероника сидела, прикусив губу, размышляя над тем, что делать дальше; поймав взгляд Елисеева, вдруг показала ему язык. Мужчина засмеялся и сказал:
— Между прочим, я тоже снимаю квартиру, на Пятницкой.
— Сочувствую.
— Да нет, это я вам сочувствую, могу поделиться, — и добавил, — поздно уже.
— Сколько у вас комнат? — спросила Вероника.
— Две.
— Уж не думаете ли вы, что я откажусь?
— Я надеюсь, что вы согласитесь, — затаив дыхание, сказал Елисеев.
— Я вам нравлюсь, — констатировала Вероника.
Елисеев кивнул.
— Я вам нравлюсь, — вздохнула Вероника, — и меня это пугает.
Кокетство.
Елисеев улыбнулся.
— Да, хорошего в этом мало.
Вероника удивленно взглянула на него, но поняла. Ирония. Улыбнулась. Деваться все равно некуда, не ехать же на ночь, глядя во Владимир, к родителям. Надо рискнуть. Елисеев был высоким, несколько грузным мужчиной с печатью интеллекта на лице. Чувствовалось, что следит за собой, — хорошо одет, французский парфюм, и квартира оказалась, что надо, одна комната смотрела окнами на Москва реку, где маленький пароходик тащил огромную баржу, груженую песком или гравием, в темноте было не разглядеть, а другая выходила на церковь, чей купол сверкал золотом в лучах прожектора.
— Выбирайте любую, — опережая ее вопрос, сказал Елисеев.
Принялась вслух размышлять:
— Пожалуй, с видом на реку; так как, церковь будет вызывать у меня угрызения совести, или взывать к моей совести, что в принципе одно и тоже. Потому что, как ни старайся — мой образ жизни нельзя назвать праведным: взять хотя бы то, с какой легкостью я приняла предложение разделить с вами кров; молодая девушка будет спать в одной квартире с едва знакомым мужчиной, кто после этого поверит в то, что между ними ничего не было. Или, что еще хуже — не приведи Господи, вдруг он маньяк, Царица Пресвятая Богородица, — Вероника перекрестилась, — нет уж, лучше вид на реку, текущая вода уносит мысли, от которых, честно говоря, хорошего мало, одно самоедство. Знаете такую народность — самоеды, так я из них.
Елисеев, внимательно выслушав этот монолог, коротко сказал:
— Может быть, легкий ужин с сухим, красным, домашним, французским вином "Божоле"?
Он знал толк в обращении с молодыми девушками.
— Может, — согласилась Вероника, — только ужин лучше потяжелее, в последний раз я ела за час до того, как села вчера к вам в машину. — У вас во Франции свой виноградник?
— Нет, просто оно так называется.
— Жаль. Можно я приму душ, — попросила Вероника?
