— Ну? — сказала Юлия.
— Что, ну? — спросил Авдеев.
— Где светская беседа? Или мы так и будем молчать?
— Отчего же, будем разговаривать, — успокоил девушку Авдеев.
И надолго, задумавшись, выдал:
— Погода хорошая, правда?
— Правда, — согласилась Юлия, она вдруг развеселилась; угрюмый собеседник, не самая лучшая компания, но поскольку это подчиненный мужа, значит над ним можно будет поиздеваться.
— Выходим, — сказал Авдеев.
— Уже доехали?
— До метро.
— Еще на метро поедем?
— Да.
Юлия за два года замужества уже забыла, когда спускалась в метро последний раз. Жизнь с Занятым Человеком имела некоторые особенности. Увидев табличку — "плата за проезд" воскликнула:
— Ого, так дорого, раньше за три рубля на такси можно было ездить, совсем недавно.
— Можно было, — сказал Авдеев, — а сейчас нельзя, перестройка.
— Вы хотели сказать инфляция, — поправила Юлия, это слово она слышала от Занятого Человека ежедневно.
— Сначала перестройка, это первая причина, а уж потом инфляция, как следствие.
— Какие еще следствия, просветите домашнюю хозяйку.
— Быстротечность.
— Быстротечность чего?
— Времени, мадам, ход времени ускоряется.
— Между прочим, — заметила Юлия, — я изучала политическую экономию, Адам Смит, Фрэнсис Бэкон, у меня незаконченное высшее, так там об ускорении времени ничего не сказано.
— Цензура, мадам, — сказал Авдеев.
Спустились в метро, сели в подошедшую электричку. Вагон был переполнен, Авдеев схватился за поручень, висящий над головой, и хотел предложить даме руку, но она вцепилась в него не дожидаясь разрешения. Проехали несколько остановок. Авдеев наклонился к ее уху и шепнул: «Выходим». При этом нечаянно коснулся губами, Юлия вздрогнула.
— Извините, — поспешил сказать Авдеев, — не нарочно.
Юлия кивнула. Вышли из вагона, поднялись на эскалаторе. На улице
Авдеев предложил:
— Можем проехаться на троллейбусе, или пойдем пешком, здесь не очень далеко, направо, вниз, налево по набережной.
— По набережной, — повторила Юлия, — обожаю гулять по набережной, и не называйте меня мадам.
— Почему?
— Мне это не нравится.
— Но вы же мадам.
— Нет, я не мадам, мне всего двадцать лет.
Авдеев задумался и сказал:
— Действительно, я как-то об этом не подумал.
Был погожий осенний день, солнце светило тепло и ласково; они прошли вдоль построек восемнадцатого века, выкрашенных в серо-голубой цвет, обогнули огромную лужайку, по которой задумчиво бродил дворник, нанизывая бумажный мусор на длинную палку с металлическим штырем на конце, перешли дорогу, сопровождаемые взглядом регулировщика и спустились к крепостной стене, вдоль которой стояли липовые деревья и роняли красно-желтые листья.
