— Ах, ma chere, скучная наша жизнь! Кажется, если бы Бог послал какого-нибудь порядочного жениха, так и думать долго нечего.
— Мало ли бы что! Скажи, ma chere, ты влюблена в кого-нибудь?
— Нет, ни в кого.
— Скрытничаешь! не может быть.
— Уверяю вас. А вы?
— Ах, душка ты моя кузинушка! Есть у меня зазнобушка, да не знаю, он-то любит ли меня? Это землемер, молоденький, хорошенький! Как посмотрит, так мое сердечко и замрет.
— Он сватается за тебя?
— То-то и горе, что не сватается.
— Да у него ничего нет, кроме жалованья, — сказала более положительная Варя.
— Неужели же папенька-то нас не отделит, все братьям отдаст?
— Дожидайся, когда еще отделит. Папенька, ma chere, совсем об нас не думает. Маменька же больше; хоть поворчит, а все кой о чем позаботится.
— У нас, ma chere, копейки своих деньжонок нет, в каждом гроше давай отчет.
— Спать ляжем, так и тут она дозором ходит.
— Ты, душечка кузинушка, не хочешь ли покушать чего-нибудь?
— Я сейчас пила чай с белым хлебом.
— Много ты съела белого хлеба, точно цыпленок пощипала. Оттого ты такая худенькая. А ты по-нашему, кушай больше — вон мы какие! Хочешь, Варя, есть! Я сейчас принесу, до ужина еще долго.
— Принеси.
— Какая Анюта смешная, — сказала мне Варя по уходе сестры, — уверена, что землемер к ней неравнодушен, а он влюблен в меня, да я не пойду за него, если и посватается; За меня здешний заседатель хочет свататься. Он этта на маменькины имянины приезжал, так не отходил от меня. И к Анюте наклевывается женишок, да и хороший, ma chere: помещик, 70 душ. Это бы счастье; он не так молод, но солидный, прекрасный человек.
— Да ведь ей землемер нравится! Она не будет любить другого.
— Выйдет замуж, так полюбит, ma chere. Какая еще ты неопытная!
Скоро возвратилась Анюта и притащила большой кусок соленой рыбы, полпирога и несколько ломтей черного хлеба.
— Агаша! ты смотри у лестницы; как заслышишь, что маменька идет, сейчас скажи, мы в минуту уберем под кровать, а то разбранит.
Они, к великому моему удивлению, в несколько минут, с неподражаемым аппетитом уничтожили почти весь принесенный запас.
— Ну, любезные кузины, исполать вам! — сказала я, смеясь.
— Мы, ma chere, по-деревенски. Вон ты какая слабенькая! И в самом деле, лицо мое казалось бледным перед их ярким румянцем, и вся я была мала и тщедушна в сравнении с ними, что очень их забавляло.
Анюте в продолжение вечера пришла странная фантазия носить меня на руках. Она подхватила меня, несмотря на все сопротивления с моей стороны, и начала бегать со мной по комнате.
