Морис понимал причины страха, сотрясающего каждый уголок сознания, и огромным напряжением воли заставлял себя оставаться на раскачивающемся дереве, вслушиваться в рев урагана и грохот камней. Ему хотелось броситься вниз, нырнуть в болотную жижу, забиться на дно, в вязкую жирную грязь. Его мышцы непроизвольно напрягались и кора на стволе дерева под весом мощного тела трескалась, вдавливаясь в сырую древесину.
Ураган выдыхался. Ветер утих. Тучи, затянувшие небо, замедлили бег. Камни перестали падать. Прекратились чмокающие звуки ломающихся веток. Остался лишь гул дождя. Такой же, как три года назад, во время катастрофы, когда его прерывал только протяжный аварийный сигнал "стрекозы". Вот и сейчас, казалось, он наплывает откуда-то, заставляя сжиматься сердце. Морис попытался избавиться от звуковой галлюцинации, но сирена стала только отчетливей.
Звуки отражались от нависших скал, дробились, приходя к Морису с разных сторон, но он быстро определил направление. Сигнал бедствия доносился с другой стороны котловины. Там, в камнях, лежала разбившаяся "стрекоза", терпели бедствие люди. Самый короткий путь туда проходил сейчас под водой, и Морис, не раздумывая, скользнул по стволу вниз. Дерево раскачивалось. Корни, как чудовищные пиявки, шевелились в воде. Острые колючки скребнули по телу. Шарахнулись в сторону копошившиеся между корнями толстые членистые мокрицы. Челюсти их работали, жадно обгладывая корневые наросты. В глубине вода оставалась мутной, инфракрасное зрение почти не помогало ориентироваться в жидкой грязи. Тусклыми световыми пятнами из темноты выплывали, извиваясь, розовые пятиметровые черви. Разевая зубастые пасти, бросались наперерез. Морис, не останавливаясь, бил их щупальцами по хищным оскаленным мордам. Дождь на поверхности не утихал, его гул доносился даже на десятиметровую глубину. У самого дна Морис проплыл над колонией проснувшихся лягушек. Полосатые амфибии копошились в густой тине. Их перепончатые лапы светились в темноте зеленым призрачным светом. Зрительные фильтры, работая в инфракрасной части спектра, насыщали однотонное тепловое излучение разнообразными цветами, и от этого грязная вода казалась Морису красивой. Светились грунт, тина. Частички почвы, взвешенные в воде, сияя голубоватым светом, стремительно проносились мимо. Сиреневыми облаками подымалась со дна грязь, взбаламученная быстрым движением Мориса. Она закручивалась водяными смерчами и уходила к поверхности. Вскоре под водой стали попадаться каменные утесы. Дно круто пошло вверх, и Морис всплыл, скользнув между корнями. Сирена по-прежнему звучала впереди. Оказавшись на скалах, Морис вырастил лапы и огромными прыжками устремился вперед.
