Все время, как он говорил, Маша сидела, устремив в землю неподвижный взор, выражение которого нельзя было видеть; но судя по тому, как вспыхивал и пропадал румянец на ее щеках, как вздрагивали ее плечи, по судорожному, едва заметному движению рук, можно было угадать, что слова Налетова подымали в душе ее целую бурю, Она казалась себе и в самом деле до того жалкой и несчастной, до того обиженной жизнью, что с трудом удерживала подступившие горькие слезы стыда и негодования.
- Я не виновата, - сказала она дрожащим голосом, - меня ничему не учили. В нашем глухом углу какое может быть образование? маменька сама век прожила необразованной. Что вы надо мной ужасаетесь! это все равно как бы ахали и удивлялись, зачем нищий не ездит в щегольской карете.
- Браво, Марья Петровна! - сказал Арбатов, все время задумчиво сидевший, облокотясь на стол, - это сказано умно и справедливо. Вы его убили наповал.
- Не радуйтесь, - сказал Налетов с беспощадной настойчивостью, - я не отступаюсь так скоро от начатого, дела. Надо поражать зло в самом корне, иначе оно разрастется. Моя обязанность как человека - приносить пользу ближнему по мере сил и возможности.
- И вы думаете, что приносите пользу слепому, говоря ему поминутно, что он слеп? - с горечью произнесла Маша.
- Эта девочка неглупа, - подумал Арбатов, - в ней так много жизни и кипучей, молодой, еще не совсем пробудившейся силы. И какая она хорошенькая! - прибавил он мысленно, взглянув на оживленное, взволнованное личико девушки.- Налетов силится пробудить ее ум, ее способности, а я… о, если б я мог пробудить ее сердце.
- Да, если говорить это с целью заставить слепого употребить все силы, все средства к прозрению, - отвечал Налетов Маше. - Вы говорите, что вас ничему не учили. Положим так, в этом виноваты другие; но вы, вы сами что сделали для вашего спасения? Боролись ли вы с темным невежеством? приступали ли вы решительно к вашей матери с просьбами дать вам образование? Ломоносов бежал пешком за тысячи верст из-под родного крова к свету науки, терпел нужду, холод и голод, не струсил опасностей и препятствий. Он сделал настолько, насколько хватило у него сил. Сделали ли вы по возможности какое-нибудь усилие? Выстрадали ли себе оправдание? Отвечайте по совести.
- Я ничего не знала, - проговорила Маша, - мне никто не говорил дельного слова.
- Обвините хоть немного себя, Марья Петровна, непременно обвините; начните ваше умственное развитие с этого акта беспристрастного суда над собой.
