- Дочь помещицы Граниловой, - отвечал Яков Иваныч.
- Это вы не для нее ли брали у него книг? - спросил Налетов. - Что она, хорошень-кая?
Яков Иваныч посмотрел на него так, как будто съесть хотел.
- Хоть бы и для нее, так вам что за дело? - проворчал он.
- Как что за дело! если она умненькая да еще хорошенькая.
- Не про вас только, - проворчал старик про себя.
- Миленькая, миленькая! - воскликнула Ненила Павловна, - рожица такая умненькая, выразительная. Ах, как я за нее рада! Мы ее разовьем. Вы, господа, помогайте вашим умом. Для женщины много значит общество образованных мужчин.
- Уж вы, Ненила Павловна, сами потрудитесь, - сказал Яков Иваныч.
- Да уж вы будьте покойны за вашу любимицу: ей у меня будет приятно. Вот девушка, господа, - продолжала она, - решительно свету, людей порядочных не видела; до семнадцати лет в такой глуши просидела. Мать не позаботилась дать ей никакого образования. А миленькая, очень миленькая девочка!
- Тем лучше: свежая натура, - сказал Налетов. - Мы ее эманципируем, волочиться за ней станем.
- Она еще дитя, - сказал Яков Иваныч слегка дрожащим голосом, - над ней еще ангелы носятся.
- А вы хотели бы ее молодую жизнь в склянку закупорить? Не бойтесь, хорошая натура чутьем отыщет дорогу… Она дитя, говорите вы? тем скорей ей надо расти; дитей всю жизнь оставаться невозможно, да и в семнадцать лет глупо. В эти годы замуж выходят, а не в куклы играют.
- Ну, уж вы пойдете! - сказала с улыбкой Налетову Ненила Павловна. - Напугаете вы Якова Иваныча. Беда мне. Вы не знаете, как горячо любит он Машу. Умирающий отец ее просил его беречь ее…
Налетов с участием взглянул на Якова Иваныча.
- Если понадобятся книги, то моя походная библиотека к вашим услугам, - сказал Арбатов Нениле Павловне своим мягким, звучным голосом. - Я не знал, что у Якова Иваныча есть такая нежная привязанность, - прибавил он. - Что вы мало у меня книг взяли?
- Я боюсь и читать-то ей давать, - отвечал Яков Иваныч, - нынешние книги голову мутят. Да уж она пристала ко мне - привези да привези… Ненила Павловна! - обратился он к хозяйке, пользуясь случаем, когда Арбатов и Налетов отошли в глубину комнаты, - Анна Федоровна приказала вас просить, чтоб Машеньку в очень-то большой здешний свет не показывать: она непривычна, сконфузится, еще на смех поднимут. А так, понемножку ее приучать; ей все будет внимательно. Вот по городу прокатить, на гулянье взглянуть…
- О, будьте спокойны! я это очень понимаю.
