Босфор – Мраморное море – Дарданеллы – Эгейское море
Когда-то я носил форму морпеха и более года провел в походах на десантных кораблях. Благодаря тому опыту моя адаптация к судовому бытию на «Тристане» проходит безболезненно и быстро.
Друзьям тяжелее. Особенно Стасику, привыкшему вне боевых действий чуть не каждый вечер лупить пиво в обнимку с грудастыми телками. С другой стороны, Валере и Стасу на танкере комфортнее, чем на спецназовской базе. Тут тебе и умывальник рядом с койкой, и гальюн в двух шагах, и душ с горячей водой под боком, и столовка на том же «этаже» – даже на улицу выходить не надо. В гарнизоне-то оба живут в холостяцкой общаге, построенной в далеком девятнадцатом веке. Соответственно и бытовые условия – родом из той же эпохи. Это мне, как женатику, в свое время подфартило с однокомнатной служебной квартиркой, которую опосля моего развода командиры почему-то позабыли потребовать взад. А парням до пенсии светит слушать отовсюду пьяные вопли, спать на дырявых казенных простынях и воевать с наглыми крысами.
Работа по установке новенького дизель-генератора завершена. О двенадцатичасовой заминке напоминают останки пустого деревянного ящика, перенесенные мною в одно из подсобных помещений рядом с машиной…
Итак, «Тристан» вернулся на линию заданного маршрута, за полтора суток пересек по диагонали Черное море, а позавчера миновал Босфор.
Босфор. Это звучное название всегда ассоциировалось в моем сознании с короткой протокой, соединяющей черноморскую акваторию с чем-то там еще. На деле же я поразился гигантским размерам созданного природой русла. Перед заходом в «северные ворота» наш танкер уменьшил ход до малого и шесть часов лавировал меж западным и восточным берегами, расстояние меж которыми временами сокращалось до опасных семисот метров. Над головою проплывали «летящие» конструкции подвесных мостов, слева и справа тянулся бесконечный Стамбул, разделенный проливом на европейскую и азиатскую части. Вырвавшись из тесноты в просторы Мраморного моря, «Тристан» подвернул на запад, увеличил скорость и полдня резво шел вдоль пестрого турецкого побережья, покуда не достиг Дарданелл. Эта кишка оказалась в два раза длиннее Босфора, и, устав созерцать однообразную картину, я отправился спать.
Близится ночь. В этих широтах ночи наступают неожиданно и быстро, не оставляя для сумерек более пятнадцати минут. Вернувшись из душа, намереваюсь перед сном полистать один из десятка стареньких журнальчиков, оставленных в шкафу над столом прежним хозяином каюты. Что-нибудь из серии «Садовод-маньяк» или «Химия и смерть»…
