А вот у Сони Мэдди вызвала удвоенный интерес.
– Конечно, большинство моих фильмов, – сладко улыбаясь, сообщила она, – о коренных жителях. – Склонив голову набок, она вслушивалась в каждое высказывание Мэдди с таким трепетом, будто Мэдди храбро рассуждала о каком-нибудь ужасном заболевании, которым только что заразилась. Но вскоре причина снисходительной доброты Сони прояснилась. – Как же я вам завидую! У нас – белых – наблюдается недостаток меланина. Из-за этого мы биологически менее опытны, чем вы.
– Однажды я познакомился с аборигеном. Отличный парень. Но не такой уж сообразительный, – встрял в разговор Неповторимый Имяметатель. – Он думал, что выставка Пуссена – это своего рода ларек, где продают французских кур.
Над ними прогремел залп хохота.
Неодобрительно хмыкнув, Соня зашептала Мэдди, что, будь это в ее силах, она объявила бы запрет на неуместный смех.
– Австралия?.. – изрек коротышка, которого представили как Самого блистательного английского поэта конца двадцатого века. Хамфри был мускулистым, крепко сбитым мужичком, его рот напоминал капкан. Возвышаясь над ним, Мэдди изучала его «заем» на лысине. Почему-то ей вспомнились виноградные листья, пропущенные сквозь шпалеру. – Это ведь там мы прячем убийц из английского высшего класса, не так ли?
Остальные согласно закивали.
Для Мэдди пребывание в Англии ассоциировалось с настольной игрой, которую не сопроводили описанием.
– Простите, – проговорила она. Все презрительно сморщились, словно она была пробкой из бутылки с прокисшим вином. Мэдди не понимала, почему ее отвергают – потому ли, что она загорелая, или потому, что она еще не готова к употреблению. – Я не поняла. – Она пожала плечами.
– Лорд Лукан! – Голос был пронзительным, командным. Таким голосом лучше всего произносить слова типа «подлец» и «недоумок». Мэдди нашла источник голоса. Женщина, похожая на хоккейную клюшку, присоединилась к их небольшой группе. – Человек должен думать, прежде чем что-то говорить, – пробухала она. – А еще лучше – читать, прежде чем думать. Это добрый совет для начинающих, – добавила она.
– Гарри! – Все зашевелились, как микробы под микроскопом, и, перегруппировавшись, сомкнулись вокруг женщины. Мэдди узнала ее, правда не сразу. Как минимум три десятилетия она являлась самонаводящейся высокоточной женоракетой, которая нацеливалась на стратегических мужчин и разрушала их. Профессор Гарриет Филдинг, подумала Мэдди, извлекла немалую выгоду из того, что около пятидесяти лет назад хромосома Y была помещена в хорошее место.
