— Да, Фил, конечно, я понимаю. Чего уж там. Только смерть мисс Грин, вполне возможно, не имеет никакого отношения к вашему расследованию.
— Она была связана с человеком из вашего списка. Он встречался с ней в тот день, когда стреляли в Тиргартене. И звонил ей за день до ее смерти.
— Гуннар славный парень, Фил, и он был по уши влюблен в эту девушку. Потом, он в Мюнхене. И никак не мог это сделать.
— Может, и нет. Но она умерла поразительно скоро после того выстрела. И тут, похоже, есть какая-то связь.
Пуци глянул на водителя и на полицейского.
— Какая связь?
— Не знаю. Но надо выяснить. И послушайте, Пуци, почему вам так не хотелось, чтобы полицейские узнали про Нордструм?
— Господин Гит… — Он снова взглянул на водителя и полицейского. — Фил, — сказал он, — джентльмен из Мюнхена политик. И очень важно, чтобы с его именем или с партией, которую он возглавляет, не было связано никаких скандалов.
— Он же не виноват, что эта женщина, Нордструм, проститутка.
— Нет, конечно, нет. И Фридрих не виноват. Но любой намек на скандал может нанести большой ущерб. Помните жену Цезаря?
— Нет, — сказал я, — не был знаком.
В участке у нас взяли отпечатки пальцев. А бить никто не собирался.
После этого мы взяли такси на Кёнигштрассе и поехали к Центральному телеграфу. Там пересели в другое такси. Хвоста, по-моему, за нами не было.
Три здания Института сексологии из светло-серого кирпича располагались на краю Тиргартена, под семью высоких дубов. Кабинет доктора Гиршфельда располагался в центральном здании. Пуци выяснил у дежурной, что доктор находится наверху, в музее. Мы поднялись туда по мраморной лестнице.
Остановились у кассы и заплатили две тысячи марок за входные билеты. У кассирши узнали, что Гиршфельд в задней части здания.
Дела у музея шли явно неплохо. По проходам бродили хорошо одетые мужчины и женщины, и с таким напряженно-внимательным видом, словно пришли полюбоваться на восстановленные скелеты динозавров. На самом же деле любоваться им пришлось на выставленные в ряд деревянные вибраторы и искусственные фаллосы всех форм, размеров и окрасок. Имелись там и фотографии голых людей, должно быть, самых что ни на есть «гуттаперчевых», чтобы проделывать друг с другом то, что они проделывали. В одной из витрин были выставлены напоказ пучки искусственных лобковых волос — желтых, черных, красных, рыжих. Среди них были даже ярко-бирюзовые. Все аккуратно расчесаны, взбиты и похожи на бесплотные бороды.
