— Бранденбургские ворота, — пояснил Пуци. — А вон там, немного правее, Рейхстаг, где заседает немецкий парламент. Построен в тысяча восемьсот девяносто четвертом.
Тиргартенский парк оказался большим, по обе стороны от нас громоздились купы темных деревьев, простирались мокрые лужайки, которые, казалось, тянулись на целые километры. Мы вышли к огромной круглой площадке с высоким фонтаном посередине — от нее в разные стороны расходились дорожки.
— Фонтан «Гроссер Штерн», — сообщил Пуци. — Сооружен в тысяча девятьсот четвертом.
Такси объехало фонтан и направилось по узкой дорожке в юго-западном направлении.
— Фазанерие аллее, — заметил Пуци. — Фазанья аллея. Скоро будем на месте. Такси свернуло направо и остановилось. Я выбрался из машины и подал руку мисс Тернер. Она оперлась на нее, вышла из такси и раскрыла зонтик. Пуци отсчитал водителю сто тысяч марок.
У каждого из нас был зонтик. Мисс Тернер сунула свою сумочку под мышку, и мы двинулись вперед по тропинке. Под свинцовым небом. В промозглую изморось.
— Эта дорожка ведет к зоопарку, — сказал Пуци. — Он один из лучших в мире. Там содержат тринадцать тысяч разных животных, причем многих из них нет ни в одном другом зоопарке.
Возможно, так оно и было, но посетителей, идущих в зоопарк или возвращающихся оттуда, было маловато. Парочка пожилых женщин в потрепанных плащах, прикрывших головы платками. Старик в драном пальто, который прошел мимо, шаркая ногами и бормоча что-то себе под нос. Троица юношей в матросских костюмах с большими черными бантами на шее, сгрудившаяся под одним зонтиком, который держал юноша посередине. Когда мы проходили мимо, они уставились на нас, широко улыбаясь и подталкивая друг друга.
— «Голубые», — пояснил Пуци и нахмурился. — Продажные гомики. В городе таких тысячи.
Мы миновали деревянную скамейку, на которой лежал огромный промокший газетный сверток. С одного конца из свертка торчала пара ног в дешевых кожаных башмаках.
Я взглянул на Пуци.
Тот печально покачал головой.
— Трудное сейчас время.
Мы подошли к узкому каменному мостику. Пуци остановился, я и мисс Тернер последовали его примеру.
— Мост Лихтенштейн, — пояснил он. И кивнул на лениво струившуюся под ним темную воду. — А это канал Ландвер. В девятнадцатом как раз здесь застрелили Розу Люксембург. Тело сбросили в канал. Нашли только через четыре месяца.
— Кто такая Роза Люксембург? — спросил я.
— Одна из руководителей «спартаковцев»,[14] большевиков, пытавшихся свергнуть правительство. Тогда были трудные времена, Фил. Общество бурлило. Порой казалось, что красные захватили всю Германию. Одно время они даже заправляли в Берлине.
