— Если бы у нас был флот, — сказал он, — мы были бы в два раза грознее и сильнее, чем теперь. Персы сильны на море; пока у нас нет кораблей, их флот угрожает нам с тыла.
— Да, но когда это мы были сильны на море? — поинтересовался один из спутников.
— Нам это было и не нужно, — отвечал Нико. — Наши прадеды были пастухами и охотниками. Они одевались в шкуры и были счастливы, когда на праздник у них была чарка вина. Филипп все это изменил. Он поднял нас, он сделал нас силой. Он создал лучшую в мире армию. Теперь Александр пользуется этой армией. Но если он хочет действительно добиться чего-либо, в придачу к армии нужен еще и флот.
— Зачем, если он просто отнимет у Персии греческие города? А в этих городах есть свои корабли, если они ему понадобятся.
— Но корабли не его, — возразил Нико. — Зачем только боги дали тебе глаза, если ты не видишь того, что прямо перед тобой?
— Я вижу перед собой винную лавку и прислужника, за которого я отдал бы весь флот. Эй, красавчик, подожди меня!
Он устремился вперед, а за ним и все остальные. Нико посмотрел им вслед.
— Щенки, — пробормотал он.
— Ты меня радуешь, — сказала Мериамон.
Он замер. Он совсем забыл о ней. Его лицо замкнулось, и он весь обратился во внимание. Мериамон вздохнула. Он никогда не позволял ей забыть, что для него общение с ней было обязанностью, а не удовольствием.
— Не знаешь ли, где мне найти золотых дел мастера?
— Это там, — ответил он. — Мы проходили мимо, когда шли сюда.
Она слушала тогда слишком внимательно и не заметила.
— Проводи меня, — сказала она.
Она купила сережку-колечко для Сехмет и размышляла, что бы выбрать для Таис. У гетеры было много украшений; это была ее обычная плата. Для Таис нужно что-нибудь другое, совсем другое.
Когда Мериамон шла на базар, настроение у нее было вполне безоблачным, но омрачилось почти до бури к тому моменту, когда она вышла от золотых дел мастера. Тот был египтянином и предложил ей пива, которое варила его жена. Тонкие черты его темного лица, тонкий вкус его темного пива пробудили в ее сердце острую тоску по родине. Ей очень не хотелось уходить от него, но еще хуже было бы остаться и думать, что судьба связала ее с варварами.
Она уже не вернулась на базар, а отправилась прямо в лагерь за городскими стенами, в палатку врачей. В лазарете уже не оставалось раненых: последние, самые тяжелые, или умерли, или достаточно оправились, чтобы его покинуть. Были только несколько человек, подхвативших заразу, гулявшую в окрестностях, пара симулянтов, которых пользовали всяческими ужасными, но вполне безвредными снадобьями, конюх, которого лягнула лошадь, и слуга, обварившийся на кухне. Здесь ей нечего было делать. Можно было бы сходить на базар за лекарственными растениями и снадобьями, но ей не хотелось возвращаться туда. Вместо этого она пошла к себе в шатер, чтобы там поразмыслить и успокоиться.
