— Это стряпчий? — предположил Дун.
Незнакомцу дали дорогу.
Стряпчий — а это он и был — прошествовал мимо, как Моисей, перед которым расступилось Красное море, как король Людовик на прогулке, как самая заносчивая шлюха с Пикадилли: нужное подчеркнуть.
— Душеприказчик Килготтена, — зашипел Малдун. — Я видел, как он вышагивает по Дублину — ни дать ни взять, вестник Апокалипсиса. И фамилия у него лживая: Клемент, то бишь милосердный. На полрожи ирландец, на всю рожу англичанин. Хуже не придумаешь!
— Что может быть хуже смерти? — прошептал кто-то.
— Скоро увидим, — пробормотал священник.
— Джентльмены!
Толпа повернулась на голос.
Стряпчий Клемент остановился на краю могилы и, достав из-под мышки заветный портфель, извлек на свет перевязанный лентой и украшенный гербом документ невероятной красоты, от которой начиналась резь в глазах и боль в сердце.
— До начала траурной церемонии, — сказал он, — прежде чем отец Келли приступит к панихиде, я должен сделать сообщение. В завещании лорда Килготтена имеется дополнительное распоряжение, которое я сейчас оглашу.
— Прямо одиннадцатая заповедь, — пробормотал священник, опустив голову.
— А как звучит одиннадцатая заповедь? — хмуро спросил Дун.
— Для тебя — так: «Попридержи язык свой, не хлопай ушами своими», — сказал священник. — Ш-ш-ш.
Ибо стряпчий, развязав ленту, стал зачитывать документ, и в жарком летнем воздухе зазвучало следующее:
— «…исходя из того, что мои погреба ломятся от лучших марочных вин из разных стран мира…»
— Это точно! — подтвердил Финн.
— «…исходя из того, что граждане города Килкока не ценят тонкий продукт, а предпочитают…э-э-э… крепкие напитки…»
— Кто сказал?! — взорвался Дун.
— Будешь у меня землю жрать, — вкрадчиво предупредил священник.
— «…настоящим заявляю, что вопреки расхожему мнению, — декламировал стряпчий с мстительным удовольствием, — человек может забрать кое-что на тот свет. Такова моя воля, изложенная в дополнительном распоряжении к моему завещанию, совершенному, предположительно, за месяц до моей кончины». И подпись: «Уильям, лорд Килготтен». Датировано седьмым числом предыдущего месяца.
Стряпчий умолк, сложил документ и закрыл глаза, ожидая удара грома вслед за сверкнувшей молнией.
— Означает ли это, — содрогнулся Дун, — что лорд вознамерился?..
Кто-то вытащил пробку из бутылки.
Она хлопнула, как выстрел, отчего все замерли.
Но на самом деле это, конечно, славный душеприказчик Клемент, стоявший на краю разверстой могилы, откупорил бутылку «Ля Вьей Ферм» семьдесят третьего года!
