— Мистер Харрис, здравствуйте!
Мужской голос. Джон обернулся. Это был Олтин.
— Олтин.
Лицо Олтина расплылось в улыбке.
— Да. Вы думали, это кто-нибудь?
— Кто-нибудь другой?
— Да.
— Нет.
— Вы смотрите фильм?
— Да.
— Он же не на английском. На турецком.
— Я знаю.
Люди, сидевшие рядом, зашикали на них, призывая к тишине. Белокурая певица погрузилась в один из городских водоемов, Бинбирдирек, который, благодаря созданной режиссером иллюзии, казался огромным.
— Мы пересядем к вам, — шепнул Олтин.
Джон кивнул.
Олтин сел справа и шепотом представил своего друга, который сел слева от Джона. Друга звали Явуз, он не говорил по-английски.
Джон безропотно пожал руку Явузу.
После этого было уже трудно сосредоточиться на фильме. Краем глаза Джон рассматривал Явуза. Турок был примерно того же роста и возраста, что и Джон, но это относилось по крайней мере к половине мужчин в Стамбуле. Совершенно непримечательное лицо; глаза влажно поблескивали, отражая свет экрана.
Килинг карабкался по стене дома, стоявшего на склоне высокого холма. Вдали меж туманных холмов виднелись воды Босфора.
Что-то отталкивающее было почти в каждом турецком лице. Но что именно? Джон никак не мог понять. Может быть, какая-то особенность строения черепа, узкие скулы, глубокие вертикальные линии, идущие от глаз к краям рта; сам рот, узкий, со сплющенными губами? Или некая скрытая дисгармония всех черт лица?
Явуз — обычное имя, как сказал клерк на почте.
В последние минуты фильма произошла схватка между двумя Килингами, ложным и настоящим. Один из них был сброшен с крыши недостроенного дома — очевидно, «плохой». Но настоящий или ложный? И который из них напугал певицу в спальне, задушил старого доктора, похитил чемодан?
— Вам понравилось? — спросил Олтин, когда они направились к выходу.
— Да.
— И вы поняли, о чем там говорилось?
— Кое-что. Вполне достаточно.
Олтин сказал что-то Явузу, который затем обратился к своему новому американскому другу по-турецки.
Джон покачал головой. Олтин и Явуз засмеялись.
— Он говорит, что у вас такой же костюм, как у него.
— Да, я сразу заметил, когда зажегся свет.
— Куда вы теперь, мистер Харрис?
— Сколько сейчас времени?
Они стояли на улице возле кинотеатра. Дождь едва моросил. Олтин посмотрел на часы.
— Половина восьмого.
— Мне пора домой.
— Мы пойдем с вами и купим бутылку вина. Хорошо?
Джон неуверенно посмотрел на Явуза. Явуз улыбался.
Что будет, когда она придет и станет стучать и звать Явуза?
— Не сегодня, Олтин.
