Справедливости таких заключений нельзя отрицать, но ими объясняется еще не все. Возникновение Рима из начала, о кранного мифом, рост этого города и приобретение им державной власти будут всегда величайшей тайной мировой жизни наряду с происхождением христианства и его распространением. Христианская религия, получившая начало в Иерусалиме, городе обособленной национальности, и, тем не менее, по своему духу общемировая, перешла в столицу мира – Рим, который как бы предуготовлен был самой историей для этой религии, чтобы здесь, на развалинах политической монархии, создалась исполинская фигура церкви – монархии нравственной. Мы не находим объяснения той демонической силе, которая дала власть одному городу над столькими народами, несродными с ним ни по языку, ни по нравам, ни по духу. Мы можем проследить эволюцию этой силы в длинной цепи событий, но для нас остается нераскрытым внутренний закон того мирового факта, который мы знаем под именем Рима.
Мир не был взят и не управлялся той образовательной силой духа, которая исходила из афинского Акрополиса, а был осилен среди потоков крови Юпитером Капитолия, пожиравшим народы. Город Ромула на Тибре унаследовал сокровища и работу трех частей мира, в центре которых, в прекраснейшей части земли, он был выстроен. Этот город не создал своим собственным гением ни религии, ни научного знания; и то и другое он заимствовал; но он был в высокой степени одарен способностью нести цивилизацию всюду, – облечь дух мира в слово и форму.
Политическая сила является вместе с Римом. Он становится тем началом, которое сводит к одному общему порядку все, что было выработано и получило свою форму в Древнем мире, рушит узкие границы национальности и соединяет под равным управлением народы, как членов одной большой государственной семьи. Для человечества этот римский принцип выше индивидуализма прекрасного эллинства. Словом, идея «империи» или государства возникает в Риме и в нем получает свою мировую форму. Эта идея владеет Западом до наших дней, как начало, ему присущее. По силе и непрерывности ей равна только церковь, но и церковь, с внешней стороны, была и есть не что другое, как только религиозная форма той же самой древней идеи государства.
До римлян мы не встречаемся в истории с империей. Но то начало, что нравственное мировоззрение может составить основу гражданского единства (монархии), мы находим уже в монотеистическом иудействе. В «избранном» народе Израиля было заложено первое сознание общемировой миссии, и в нем должна была родиться космополитическая идея христианства.
