— Ну и ну, — в благоговейном ужасе промямлила Мередит, — как вам что-нибудь здесь удается найти?
— Знаю, где что лежит, — проворчал Берт. — Ничего не трогайте. Тут уже была сегодня полиция, шарила, вынюхивала. Главный болван начал мне выговаривать. Расчистите, говорит, это опасно. Мы сами вывезем, если не можете избавиться от всего этого хлама. А я говорю, не хочу избавляться. Вещи нужные, ни для кого не опасные, кроме меня, а это уж мое дело.
Мередит провела рукой по стопке грязных пожелтевших газет, подняла верхнюю. Заголовок на первой странице гласил: «Президент Тито умер». Положила ее на место, присмотрелась к выцветшему чеку на бутылке на ближайшей полке: четыре шиллинга шесть пенсов. На старой деревянной щетке для чистки ковров красуется сидящий лев над двумя перекрещенными «Юнион Джеками»>[19] и надпись «Сделано в империи». На швабре без ручки, испачканной каким-то маслом, виднеется изображение Георга V>[20] и королевы Марии.
— Хорошие вещи, — упрямо повторил Берт. — Лучше тех, что нынче продаются.
— Скажите, — попросила Мередит, усевшись на перевернутое вверх дном ведро, — мистер Лорример давно жил рядом с вами?
Берт потер нос, устремив на нее злобный взгляд слезящихся глазок.
— Почти четыре года. И за все это время ни дня не занимался достойным трудом. Горшки лепил, и только.
— У него бывал кто-нибудь из посторонних, не местных? Родственники?
— Никогда никого не видел. У него был маленький фургончик, он на нем горшки возил в магазины. Потом сцепление полетело, и в последние месяцы не было ни машины, ничего больше. Не могу себе позволить, сказал он мне. Я ему говорю, деньги надо копить, не профукивать в пабах.
Значит, на «Мышастую корову» денег хватало, а на жизненно необходимый новый фургон нет, подумала Мередит. Она сменила тему:
— Вы говорили, у него бывали девушки.
Старик хитро ухмыльнулся:
— Женщины… ну да. Им надо было бы хорошенько подумать. Я все слышал! Знаю. — Он приставил палец к кривому носу, намекая этим старым традиционным жестом на собственную проницательность. Вид у него при этом был чисто дьявольский. — Мог бы сказать пару слов.
Мередит постаралась сдержать внезапно участившееся сердцебиение.
— Сказать полиции?
— Нет, — упрямо объявил Берт. — Шарили у меня в сарае, велели выбросить хороший садовый инвентарь, удобрения, таблетки от слизней и прочее… Зачем мне им что-нибудь говорить? Сами пусть разбираются. Им за это деньги платят. Пусть работают. Я скажу то, что знаю, когда захочу, вот как. Терпеть не могу сплетен. Уолтер едет за молодой капустой. Я ему сообщил, что уже есть.
