* * *
— Не люблю свадеб, — твердо заявил Алан Маркби, глядя на подвешенный цветочный горшок. — Жар на нее плохо действует. Я лучше уберу.
— Поздновато, — заметил его зять Пол, переворачивая куски мяса на решетке жаровни. — Боюсь, лобелия уже хорошо прокоптилась. Ну-ка, все брысь отсюда!
Жена Пола и сестра Маркби Лора, свернувшаяся клубочком в кресле, развернулась, мрачно побрела в угол, где сидели дети с банками коки и, к вящему недовольству хозяина, с красным мороженым на палочках, которое таяло быстрее, чем попадало в ротики, оставляя на плитах мощеного дворика зловещие багровые пятна. Непонятно, зачем он им позволил испортить воскресный день. Видимо, из-за нечистой совести.
Прячась за непомерными солнечными очками, Лора подставила лицо под солнце. В разгар английского лета светлые от природы волосы приобрели скандинавскую белизну, белая кожа соблазнительно загорела. Глядя на выставленные напоказ идеальные длинные ноги, Маркби с тайной усмешкой подумал, что никогда еще не видел женщину, которая настолько не походила бы на преуспевающего солиситора>[4] из старой фирмы, имеющей высокую репутацию в графстве.
— Готово! — объявил Пол. — Нам стейки, детям на выбор гамбургеры или колбаски.
За едой вновь зашел разговор о приглашении на свадьбу, пришпиленном к двери чулана на кухне.
— Лестно получить предложение привести невесту к алтарю, — прокашляла Лора. — Особенно когда ее мать — знаменитая Ева Оуэнс.
— Лестно только для старых друзей семьи. Я был едва знаком с Робертом Фрименом. Играли вместе в гольф, пару раз выпивали. Саре он не отец, а отчим номер два, умерший к тому же полтора года назад. Сару я видел всего два-три раза. Она была одета, как инопланетянка, носилась, скакала вроде необученного щенка, активно занималась спасением китов. С Евой Оуэнс я встречался не чаще, и фильмы ее никогда мне не нравились. В последний раз видел на похоронах бедняги Роберта, где она потрясающе смотрелась в черном, окруженная кучей фотографов. Не скажу, будто неискренне горевала, только одинокую розу бросала в могилу под полыхавшие со всех сторон фотовспышки. Получилась какая-то идиотская белиберда, и с предстоящей свадьбой произойдет то же самое. Папарацци станут давить друг друга, щелкая блистательную мать невесты, а нам в цилиндрах придется доказывать свое право при этом присутствовать. — Маркби перевел затравленный взгляд с куска мяса на собеседников. — Господи помилуй, меня объявят последним телохранителем Евы Оуэнс!
