Мередит сжимала стаканчик обеими руками, грея ледяные пальцы, гадая, помнит ли Маркби ее отчаянный призыв по телефону в тот последний катастрофический день. Вообще непонятно, зачем она его так страстно позвала. Глупо. Может быть, под влиянием ужасного момента. Хорошо бы он забыл или не придал значения. Если то и другое ошибочно, остается надеяться, что он не упомянет об этом. Иначе стало бы совсем невыносимо.
Она сказала:
— Я отдала сержанту Пирсу куклу, которую Лорример прислал Саре. Если у вас имеется музей кошмаров, можно там ее выставить.
Маркби усмехнулся:
— Вам отлично известно, что ее надо было сразу отдать. Если бы вы ее предъявили, может быть, он остался бы жив, и она, кстати, тоже… Ох, боже мой, мы уже через это проехали. Вы же знаете. — Он замолчал, проклиная свою молчаливость.
Она смотрела прямо перед собой в лобовое стекло, залитое дождем.
— Вы однажды сказали, что если бы да кабы абсолютно недоказуемы. Если б я вам рассказала о кукле и о бычьем сердце, о других вещах, найденных Альби и предназначенных бедной Саре, вы бы выяснили, что их присылал Лорример, и что дальше? На суде он привел бы кучу диких оправданий, а Лейзенби смылся бы, спрятался, бросив Сару на растерзание.
— Все равно это было бы лучше убийства, тем более двойного, как выяснилось. Лейзенби я здесь сегодня не вижу. Он в любом случае смылся бы.
Мередит приоткрыла дверцу машины, выплеснула остатки кофе, поставила пустой стаканчик у себя под ногами, пробормотала:
— Простите за все, — предоставив инспектору истолковывать извинение как ему будет угодно.
Он неловко дотронулся до ее руки:
— Мне очень жаль, что все так обернулось. Знаю, она была вашей кузиной, и поэтому не могу объективно обсуждать с вами подробности дела. Хотелось бы вас хоть как-то утешить. Но это ведь невозможно?
— Нет. Впрочем, как и с любым другим горем. Привыкаешь с ним жить.
Маркби заерзал на сиденье, и Мередит к нему присмотрелась. Он смотрел на Альби Эллиота, ковылявшего среди могил к дальнему концу парковки, где стояла его прокатная машина.
— Знаете, Альби понял, что посылки оставляет Лорример. А когда Филипу стало плохо, Лючия сообразила, что это работа Евы. То есть не я одна умалчивала.
— Ну и ладно, — резко подытожил Маркби.
— Что будет с Лючией?
Он пожал плечами:
— Защита наверняка потребует смягчения наказания. Простая малообразованная женщина в чужой стране, сверхъестественно преданная хозяйке… Действительно убила, но не по злому умыслу. Предъявят обвинение в убийстве, а учтут ли душевное состояние, не мне судить. Возможно, отправят не в тюрьму, а в психиатрическую лечебницу. Меня тревожит мысль, что женщина, досконально разбираясь в ядах и совершенно не понимая, что хорошо, что плохо, вновь окажется на свободе, тем более опять пойдет в поварихи! Но полиция просто ловит преступников, не имея никакого влияния на решения общества.
