День Литературы, 2010 № 04 (164) | страница 72




Русских, немцев ли, жидов –


Замечаю ренегатов


Из числа профессоров.



В статье "Какого роста был Маяковский?" Сарнов полемизировал с С.Селивановой, которая предостерегала: "Формула "Пусть всё печатается, а разбираться будем потом", на мой взгляд, довольно опасна. А что, если потом разобраться так и не сможем – будет поздно? Потому что, сами того не желая, мы… создадим новые мифы, антимифы". Сарнов с иронией отвечал: "Мысль эта прямо-таки ошарашивает. Почему, собственно, поздно? В самом деле, какой ужас! Чего доброго, преувеличим значение кого-нибудь из "воскресших" (Ахматовой, Зощенко, Платонова, Мандельштама, Набокова, Гумилёва, Клюева)…"


Однако в судьбоносных для литературы вопросах ирония – плохой советчик. Селиванова смотрела гораздо дальше полемически заряжённого Сарнова и имела в виду вовсе не ограничения на возврат великих имён. Речь шла о другом: что будет с современной русской литературой? Не помешают ли новые мифы равняться на планку, которая поднялась ещё выше после возвращения великих имён прошлого? И если формирование литературных вкусов пойдёт под диктовку новых мифов, отчего само понятие "изящная словесность" станет анахронизмом, то и впрямь – не будет ли поздно?


В то время уже появились "Поминки по советской литературе" с их орниентацией на "экзистенциальный опыт мирового искусства, на философско- антропологические открытия ХХ века, на адаптацию к ситуации свободного самовыражения и отказ от секулятивной публицистичности". Абсолютно бессмысленный в своей совокупности, этот многоумный набор признаков новой русской литературы настораживал. И предостережение Селивановой было весьма кстати.


Сегодня – по разделу истории литературы – можно констатировать, что критик Бенедикт Сарнов, увлёкшись политико-полемическими настроениями текущего момента, совершил непростительную профессиональную ошибку и прозевал переломный момент в развитии русской литературы. Права оказалась именно Селиванова, ушедшая из "Литгазеты" в знак протеста против погрома советской литературы, который устроили "прорабы перестройки".


Что мы получили, когда завершилось второе пришествие великих книг прошлого века? Один остроумный человек весьма метко заметил по этому поводу:


– Я-то думал, теперь, поле полноценных Ахматовой и Цветаевой мы увидим расцвет поэзии. А что получили? "Гарики"! Теперь вся наша литература, даже проза – сплошь "Гарики"!