– Весёлая эта штука, Вовка. Можно на ней щи варить и рыбу пекчи. Сейчас машину прогреем, сама побежит…
Я снял аккамулятор, в добром настроении занёс в избу на подзарядку. Долго ли пропадал, оставив Сергуню без присмотра, – но и в эти минуты успел насолить мне весёлый суседушко, ударил под сердце. Вышел я на крыльцо, испив чашку чаю, и своим глазам не поверил; братцы мои, машина в дыму, чёрные клубы валят из-под капота, будто резиновые скаты жгут. Это мне поначалу так показалось. Я и помутился умом, будто обухом по затылку. Мой помощник бегает кругами, то взглянет в моторный отсек, то отпрянет, и давай хлопать руками – ой-ой! – как заполошная курица крыльями, только что снесшая яйцо. Но та хоть от радости кокает, хозяйке весть даёт.
Я скатился с обледенелого крыльца, чуть рёбра не испроломил, ещё поверить не могу, скидываясь умом-то на морозный пар. Серёга вкалывает, вот и плывут волны из его натруженной груди. Правда, дыхание слишком тёмное, на сажу отдаёт… И тут язычок огня весело выпорхнул из мотора и занырнул, хлебнув свежего воздуха. Боже мой, сейчас взорвёмся.
– Серёжа, горим! Что ты наделал?! – На ходу скинул тужурку, набросил на пламя, стал притяпывать. – Серёжа, Серёжа, – плачущим голосишком бранил я соседа, – ну что ты, лиходей, с нами натворил. Лезешь, куда не просят…
Дым окротел и скоро сник, я сдернул пальтюху с мотора. Сережок виновато шмурыгал набрякшим от мороза носом, елозил пальцами по ноздрям, вытирал о штаны и тупил глаза. Пнул паяльную лампу, лежащую в снегу, вымещая на ней зло.
– Вовка, ты, того… не ругайся. Как-то нехорошо получилось. Я паяльную лампу сунул внутря, чтобы обогреть машину… а оно и полыхнуло. Знатьё бы, что так… Хорошо успел выдернуть.
Чтобы не видеть моего огорчённого лица, склонил голову под капот, что-то долго высматривал там, наверное оттягивал минуту приговора. А что он, "рязанский плотняк", смыслил в механике? Болт, гайка, шуруп, а главные подручные помощники – клин, мох, гвоздь на сто пятьдесят и остро заточенный топор.
– Ремень сгорел, – обжигая пальцы, выдернул оплётку от привода.
– Всё, приехали, – подвёл я итог. И почувствовал себя вдруг свободным от обязательств, человеком без всяких ответственных поручений и властей над собою, коему всё трын-трава. Человек предполагает, а Бог располагает. А, пусть всё горит синим пламенем… И на сердце вдруг стало так легко, словно решился зимогорить, коротать до весны в деревнюшке с малыми детьми, нисколько не волнуясь о будущем. Мати Богородица сама решит наилучшим образом, как устроить нам жизнь; только слушай её подсказки и не промахнись.
