Неведомый сын удивительных вольных племен!
Обратите внимание, как одним эпитетом – "задремавшей" – Рубцов перечёркивает тяжеловесное нагнетание Бродского – "во мраке", "во тьме", "освещённый луной"... И так же, без натуги и напряга, устанавливает временные связи между собой – "неведомым сыном" – и скифскими, славянскими "удивительными вольными племенами". И тогда не надо всуе поминать имя "задремавшей Отчизны", потому что за этими образами стоит "тихая наша родина" – Россия.
Но Бродскому мало одноразового употребления лунных символов, ему нужно наворотить горы словес, чтобы за этим "Ничто" показалось, что проступает "Нечто". Неоднократно повторяющиеся "холмы, освещённые луной", создают внутреннюю разноголосицу, контекстную невнятность. Ни к селу, ни к городу приплетается Гёте и его лесной царь, вероятно, по мнению автора, долженствующий оправдать "еловую готику русских равнин". Кто, куда и зачем скачет по русским холмам, какие-такие "всадники" от каких-таких "бобровых запруд"? Всё надумано: и "возвращение... в ритме баллад", и "не живущий и не спящий на иконах Творец", и нечто непонятное, появляющееся "сквозь еловый забор... в виде копыт".
***
И вновь мы хотим возвратиться к тому, что поэт живёт и умирает всякий раз на протяжении одного стихотворения. Гений бессонной ночи отрывает голову от подушки, всматривается в исписанные листочки и понимает, что надо, не думая ни о чём, мчаться на Кировский завод, зарабатывать себе на хлеб и жильё.
Вечером, на заседании ЛИТО, он, в своём неказистом пиджачке, с шарфиком на цыплячьей шее, сорвёт очередной приступ иронии, вызванной несоответствием внешнего вида Творца, сотворённому им Произведению.
Как прежде скакали на голос удачи капризный,
Я буду скакать по следам миновавших времён.
Думаю, что и рифму "племён – времён" освистали... Абсолютно не понимая, что именно эта "тривиальная" рифма является предтечей рассказа о конкретных, пережитых Рубцовым "временах". Посмотрите, как ненавязчиво населяет поэт близкую ему конкретную "задремавшую отчизну" реальными, а не выдуманными в клубе "Дерзание" персонажами, которые становятся близкими и каждому из нас, благодаря точности применяемых характеристик:
Давно ли, гуляя, гармонь оглашала окрестность
И сам председатель плясал, выбиваясь из сил,
И требовал выпить за доблесть в труде и за честность,
И лучшую жницу, как знамя, в руках проносил.
