– Плевое дело!
– Вот такие мысли тебя до трагедии и довели. Как подумаю, Катенька, о твоем будущем, сердце кровью обливается.
– Почему? — Я уж забыла, что ей наплела.
– Тебе еще в куклы играть, — тяжко вздыхает Лиза, — а скоро сама мамой станешь.
Насчет кукол Лиза права, играть я с ними люблю. Но с другой стороны, хотя физиологически пребываю в возрасте Джульетты, по умственному развитию опережаю всех героев Шекспира, вместе взятых.
– Хорошо учишься? — спрашивает Лиза.
– Отлично. У меня ай-кью зашкаливает.
– Другое место у тебя зашкаливает, — говорит она не с осуждением, а с доброй печалью.
Супервумен, то есть отличная тетка! Почему мама раньше нас не познакомила? Я бы Лизу быстро наставила на путь истинный. У меня от бабушки страсть вмешиваться, куда не зовут, и давать советы, которых не просят. Но еще не все потеряно.
– Есть у тебя, — допытываюсь, — в группе детишки разведенных родителей, которых папаши забирают?
– Колю Сидорова по пятницам папа берет, а Настеньку Хворостовскую отец по понедельникам приводит, — послушно перечисляет Лиза, не понимая, куда я клоню.
– Какие они из себя?
– Коленька непоседа, а Настенька…
– Я про отцов спрашиваю.
– Колин папа тренер по плаванию, — гордо произносит Лиза, словно имеет отношение к его спортивным рекордам.
– Значит, так. Со следующей недели начинаешь Сидорову его ребенка нахваливать. Мороси без остановки. Если у мужчины есть наследничек, не обязательно искать путь к сердцу через желудочно-кишечный тракт. Знаешь, скольких я отвадила, которые под папу клинья забивали? И маму всегда предупреждаю: «Тетя Юля сказала, что я хорошая девочка. Держи ухо востро!»
– Катя, иногда ты так выражаешься! Я тебя не понимаю.
– Не важно. Как говорит моя бабушка, можешь меня не слушать, но сделай, как я говорю.
Похоже, какой-то позитивный процесс в башке у Лизы пошел, потому что она спросила:
– А как же Родя? Родион Сергеевич?
– Не парься!
– Что?!
– Отпадет пиявка, я тебе обещаю.
* * *
Рыбаки вернулись с позорным уловом — три рыбешки меньше моей ладони. Вдобавок гости обгорели, причем не по-родственному, а в разных местах. У Родиона Сергеевича распухли и покраснели уши, а у Славика нос превратился в панцирь вареного лобстера.
Отца я деморализовала после сытного и вкусного обеда. Родион Сергеевич развалился в тенечке на шезлонге. Пузо поудобнее расположил и пыхтит, подремывая. Подхожу и на чистом глазу, проникновенно, насколько хватает актерского мастерства, заявляю:
