– Нитроглицерин? Кажется, нитроглицерин нужен?
– У нас нет, — испуганно сказала Марина.
Андрей бросил лекарства, сообразил, что «скорую» можно вызвать по сотовому телефону…
– Девушка! Срочно! Умирает женщина…
В этот момент бабушка открыла глаза и произнесла слабым голосом:
– Оставьте! Врачей не нужно.
– Тебе легче, легче? — твердила Марина.
– Отпустило? — забыл про телефон Андрей. — Вы в порядке?
Эмилия поднималась медленно, постанывая, закатывая глаза. Воплощение мужественной женщины, которая переламывает боль, чтобы не травмировать окружающих.
– Воды? Чаю? Где твои лекарства? — быстро спрашивала Марина.
– Душно? Форточку открыть? Грелку? — перебивал Андрей жену.
Эмилия села, запахнула полы кимоно, скрылось ее дырявое исподнее, провела устало по лбу пальцами, вздохнула и с рокочущими, томными перекатами голоса протянула руку Андрею:
– Сигарету!
Как ни был испуг Андрея силен, он сообразил, что бабушка пытается нарушить пункт первый их договоренности — не курить в квартире.
– Конечно, всенепременно! — Андрей взял бабушку на руки и понес к выходу из квартиры. — Марина, тащи сигареты и зажигалку, — бросил он жене.
Курить на лестничной площадке, устроенной точно ребенок на руках у внучатого зятя, Эмилии удовольствия не доставило. Она чувствовала сценическую фальшь и понимала нелепость положения. Не только Станиславский, а любой мало-мальски образованный режиссер воскликнул бы: «Не верю!»
– Ах, это у меня машинальное, — сказала бабушка после трех глубоких затяжек. — Какие сигареты, когда едва не отправилась на тот свет! Вы не отправили, — уточнила она. — Отнесите меня в дом. Дайте коньяка рюмку. Коньяк хорошо действует на мои сосуды.
Через месяц Марина позвонила двоюродному брату:
– Антоша! Я больше не могу, по мне клиника неврозов плачет. Заберите бабушку.
– Куда мы ее заберем? Ты же знаешь наши условия. На шею себе посадим?
«Но у нас-то она сидит на шее, — подумала Марина, — внедрилась в печенки, в селезенки. Начался некроз моей семьи».
– Я вас умоляю! — заплакала Марина. — Умоляю, Антоша! Хоть на время.
– Что, так плохо?
– Ужасно. Эмилия превратила меня в тряпку, Андрей вечно зол, едва сдерживается, то есть уже не сдерживается и срывается, достается не только бабушке, с нее как с гуся вода, но мне с дочкой.
– Мою жену Ленку так просто в бараний рог не скрутить.
– Ты согласен? — обрадовалась Марина. — Спасибо, спасибо, спасибо! Забирайте бабушкино наследство себе.
– Какое наследство?
– Шкатулку. Антон, можно мы завтра бабушку перевезем?
