Инне ничего не оставалось, как уйти на кухню, где ее собственная радостная мама воспевала кулачные доблести Бориса. И ведь маме не объяснишь, что случилось ужасное — Ваня серьезно травмирован. Мама сама гадости об Олеге говорит и всякого, кто разделяет ее мнение, поддержит. Сколько Инна твердила, что мальчик должен воспитываться на авторитете отца. «У Олега, — отвечала мама, — авторитета ноль целых, ноль десятых».
А если Ваня в качестве объекта для подражания выберет Бориса, привяжется к нему? Это будет трагедией. Чужой дядя никогда не заменит отца. То, что прощается папе, например невыполненные договоренности, не простится выдуманному кумиру. Да и в целом Борис, с его животноводческими установками, барскими замашками, с его бизнесом совершенно не годится в качестве опекуна.
Инна едва дождалась окончания «мужского разговора». Вышла вслед за Борисом на лестничную клетку и дала волю своему гневу.
– Кто тебя просил вмешиваться? Я лично, — поправилась она, — просила вмешиваться? Что ты наделал? Дубина! Унижать отца в присутствии ребенка! Кретин!
– Это по психологии нельзя дерьмо точным словом называть? Ошибается твоя наука.
– Оставь мою науку в покое! И нас оставь! Понял? Не смей вмешиваться в дела моей семьи! На пушечный выстрел не подходи к моему сыну, ко мне, к нашей двери.
– За что мне нравятся женщины, — говорил Борис, спускаясь по лестнице, — так это за их способность белое превращать в черное. Доброе дело — в злой умысел, правильный поступок — в грубый фарс. Идиотки!
– На себя посмотри! — подбежав к перилам, кричала в лестничный колодец Инна. — Зоолог доморощенный!
Укладывая Ваню спать, Инна думала, что состоится разговор о папе, готовилась сказать правильные слова о неправильных действиях дяди Бори.
Но сын не вспомнил об ужасной сцене, загадал загадку:
– Мама, у какого зверя самое большое сердце?
«Начинается!» — подумала Инна.
– У слона, наверное, — ответила Инна, — поскольку слон самое большое животное.
– Неправильно! — радостно возразил Ваня.
Детям нравится находить ошибки в утверждениях взрослых.
– Самое большое сердце, — продолжал Ваня, — у жирафа. А сердце — это насос, знаешь? Как у дяди Вовы на даче, только не воду, а кровь внутри плюет. А у жирафа голова далеко…
– Высоко, — поправила Инна.
– Да, высоко, десять метров.
– Преувеличиваешь. Метра два, очевидно.
– Да, кажется. И вот жирафское сердце, чтобы до головы достать, большущее. Здорово, правда?
– А голова у жирафа маленькая, — улыбнулась Инна. — Следовательно, мозгов мало, соображает плохо.
