Елизавета Григорьевна нахмурилась и сказала своему мужу что-то по-французски. Затем, когда Наташа уходила из столовой, она услышала довольно громкий разговор по-русски:
— Ну, что за шутливый тон с портнихой? Она сейчас зазнается.
— Разве портниха не человек? У этой девушки такие умные глаза и такое интеллигентное личико, — возразил барин.
— Самое обыкновенное, простое, вульгарное лицо… И совсем она не умна. Портниха всегда должна знать свое место. Прошу в другой раз с ней не шутить, — сердито отвечала барыня.
Да, Наташа знала свое место. Но ей было обидно слышать, что от нее отнимают все человеческое.
Елизавета Григорьевна была как будто даже и не злая; она дарила прислуге свои старые платья, отдала даже Наташе две шелковые кофточки. Она была образованная и умела говорить на разных языках, пела и играла на рояле. Но она была взбалмошная, капризная, избалованная барыня. Весь смысл, все счастье и радость она видела в туалетах, выездах и визитах.
Простая, вульгарная Наташа, сидя в гардеробной, «в тюрьме», как ее называла Поля, ужасалась, изумлялась от этой жизни. Сидя согнувшись над работой или постукивая машинкой, необразованная, бедная девушка томилась духовной жаждой и думала без конца; хотела бы услышать, как живут на свете другие, почитать, поучиться чему-нибудь, кому-нибудь послужить, помочь, утешить. А эта барыня — молодая, богатая, здоровая — ничего не хотела знать и видеть прекрасного на земле, с дивной природой и искусствами, где так много других жизней.
Елизавета Григорьевна была недовольна Наташей и часто на нее кричала:
— У вас вкусу, душенька, нет… Нет изящества… Ну зачем вы здесь наклеили бант? Это вульгарно… Ах, оборка не так…
Наташа мучилась, старалась угодить, находилась в вечном волнении и страхе. Когда она примеряла своей хорошенькой хозяйке платье, то руки ее дрожали и на лбу выступал холодный пот.
— Не так! Не так!.. Ну что за рукава? Это мыльные пузыри… Зачем тут выхватили?.. О, и мука же с вами, Наташа! Нет у вас вкуса… изящества… Вам бы только на кукол шить, а не на людей.
И чем больше старалась угодить Наташа, тем больше капризничала молодая женщина.
— Она со всеми портнихами так, — говорила кухарка, утешая не раз плакавшую Наташу.
А Поля не любила Наташу за то, что барыня подарила ей две кофточки.
Наконец разразилась гроза. Все вышло из-за ошибки. Однажды утром Наташа принесла лиф и хотела примерить.
— Это что такое? — спросила барыня-куколка, и глаза ее раскрылись широко-широко.
