Убитыми, правда, чаще оказывались не караванщики, а охотники за чужим добром. Все караваны идут с охраной, но, правда, иногда охраны недостаточно, и тогда удальцы возвращаются с богатой добычей, приводят домой повозки, доверху нагруженные товарами. Приводят пленников, и сразу же новые охотники, распаленные их хвастовством, вскакивают на коней и мчатся искать удачи.
Вся эта Степь – огромное ристалище, где только один закон… И многие удальцы, ощутив в сердцах отвагу, а в руках крепость, отправляются в эти дикие места проверить свое умение, добиться победы над противниками, вернуться с добычей и заслужить славу настоящего бывалого воина. Здесь, по слухам, встречаются удальцы-славы, даже куявские искатели приключений попадаются – бывают и в той стране изнеженных трусов смельчаки…
Придон несся, снова зарывшись лицом в конскую гриву, иначе могучий кулак встречного ветра смахнет с конской спины, словно глупого овода, пытающегося сесть на потные плечи. Мир заполнен горячим встречным ветром. Солнечные лучи жгут голые плечи и спину, воздух как будто только что из кузнечного горна, а конь – не конь вовсе, а раскаленная глыба камня, что несется по гремящей степи, брошенная рукой великана.
Из груди, переполненной щенячьим восторгом, вырвался ликующий вопль. Ноздри жадно задрожали, в сухой накаленной печи, именуемой Степью, почудился новый запах…. Впереди появилась и начала вырастать темно-зеленая полоска. Издали донесся крик:
– Реку не переходить!..
Скилл мчался в сотне шагов справа. Он пригнулся, чуть привстав на стременах, лицо прятал от ветра за конской гривой. Встретив взгляд младшего брата, прокричал:
– За рекой – их земли!
Темно-зеленое быстро превращалось в деревья. Пахнуло свежестью. Отяжелевшая от сырости пыль осела, знойный воздух стал прозрачнее.
Придон придержал коня, но тот, весь в мыле и с безумными глазами, яростно храпел, порывался в бешеный бег, пока не разорвется сердце: настоящий артанский конь с душой воина.
Конь Скилла первым взлетел на берег. Мгновение плечистая фигура старшего брата грозно темнела на пронзительно синем небе. Придон уловил короткий взмах руки, а Скилл исчез по ту сторону берегового холма.
За спиной загремели тяжелые конские копыта. Земля затряслась, пахнуло животным теплом, ароматом кожи, пота и смазанных маслом поясных ремней. Сбоку вдвинулась в поле зрения массивная серая гора: на чудовищно огромном коне, что и на коня уже не похож, – Аснерд, старый воевода. На разгоряченного Придона повеяло еще большим жаром, воевода что накаленный в пламени костра камень, на котором пекут лепешки.
