Коля, затаив дыхание, проследовал в прихожую мимо выставленного вперед бюста.
Блондинка заперла дверь и повернулась к Коле.
— Я думала, ты Семенов, — произнесла она, наконец.
— Я Николай, — извиняющимся тоном сказал Коля.
— Это даже лучше, — равнодушно заметила блондинка. Она затянулась сигаретой и стала пристально рассматривать длинный крашенный ноготь на безымянном пальце.
Коля решил, что пора.
— Аделаида Степановна, — сказал он, — разрешите от имени коллег Ивана Ивановича поздравить вас с днем рождения.
Он протянул букет. Но дама не взяла цветов. Она смотрела на Колю, наклонив голову и сложив руки на груди.
— Трогательно, — сказала она, наконец. — Очень трогательно, молодцы. — И опять занялась рассматриванием маникюра.
Коля в полном недоумении стоял с протянутым букетом. Он пытался вспомнить, весь ли текст он произнес, или еще что- то осталось.
— Это вам, — решил добавить он от себя и тряхнул букетом.
Но блондинка не взяла цветов.
— Аделаида! — громко выкрикнула она в сторону гостиной. — Аделаида! К тебе пришли.
— Так вы не… — догадался Петр.
— Я — ее сестра, — сказала блондинка низким голосом. — Сводная, — добавила она совсем уже басом.
В прихожей появилась именинница, мощная, мужеподобная дама лет пятидесяти без отчетливых следов былой красоты. В своем платье леопардовой расцветки она походила на отставную амазонку. Следом за ней возник сам Иван Заморокин, крепкий шестидесятилетний мужчина с тонкими щегольскими усиками, выглядевший гораздо моложе своих лет. Судя по замедленным движениям и остекленевшим глазам, Заморокин был изрядно пьян.
Коля глубоко вздохнул, отбарабанил поздравительную речевку, быстро вручил цветы и сразу же, без всяких пауз, доложил Ивану Ивановичу о неприятностях на Бутовской таможне.
— Твою мать! — неожиданно взорвался Иван Иванович. — Хотя бы сегодня, в такой день, вы можете меня оставить в покое! Можете хоть что-то уладить сами?! Можете или нет? Я тебя спрашиваю!
Опешивший Коля попятился назад:
— Я… я не знал… — растерянно забормотал он.
— Что такое? — спросила Аделаида у мужа. — Какая такая таможня? В чем дело?
— Единственный день! — продолжал бушевать Иван Иванович. — Единственный день хотел провести в кругу семьи, как нормальный человек, среди любимых людей. Нет! Именно сегодня, надо было поставить под удар важнейшее дело!
— А кто это такой? — спросила Аделаида Степановна, пристально разглядывая Колю. — Что-то я его раньше не видела?
— А! — махнул рукой Заморокин. — Видишь, с кем приходится работать! Разве они могут что-нибудь? Дармоеды! Всех разгоню к чертовой матери!
