— В компьютере была информация, касающаяся вашей профессиональной деятельности? — задал Марк вопрос, который бы в первую очередь задал любой опер.
— Нет! — усмехнулся, довольный результатами кражи папа. — Я его только вчера купил.
Мама тоже сияла от счастья, еще не веря, что все три шубы висят перед ней на вешалках. Семья была рада жизни. Кравцов перевел взгляд на дочку и убедился, что не вся… Боязнь чего-то не давала покоя ее рукам, и те то погружались в карманы джинсов, то складывались на несформировавшейся груди, то заводились за спину. Кравцов знал, что если руки начинают жить автономно от головы хозяина, значит, не все в порядке не с руками, а с головой.
Пока Ширшов строчил протокол допроса папы и выписывал постановление на возбуждение уголовного дела, Марк обошел двух бабушек-понятых, пробормотав «извините…», и вышел на лестничную площадку, прикрыв за собой дверь. Следом за ним вышел Гурт и, по-товарищески помогая Кравцову, пошел делать его работу — поквартирный обход. Вдруг окажется так, что кто-то из жильцов видел, как на улицу выходят незнакомые люди, вдруг они запомнили их приметы, вдруг записали номер машины… Этих «вдруг» могло быть очень много, а могло не быть и вовсе. Для выяснения этого и служит такое оперативно-розыскное мероприятие, как опрос граждан.
Кравцов вернулся в квартиру через минуту. Сложив пальцы руки щепоткой, он что-то растирал между ними. Это очень походило на просьбу дать ему денег, когда он остановился перед сидящей на шикарном диване мамой.
— Скажите, ваша дочь пользуется губной помадой?
Мама недоуменно вскинула брови вверх.
— Естественно! В четырнадцать лет она уже должна представлять, как выглядит настоящая женщина.
— А ваша дочь — настоящая женщина?..
— Если вас так это интересует, — мама поджала губы, и Кравцову показалось, что она собирается в него плюнуть, — то я вам отвечу! Маша — воспитанный ребенок. Она учится в колледже, и ее друзья — дети уважаемых в городе людей. Вас это устраивает?
— Вполне. Маша, это ведь ты обнаружила кражу, не так ли?
— Да, — ответила та, и то, с каким вызовом она посмотрела на Кравцова, говорило о её уверенности в себе. Еще бы! Мама ответила, как надо!
— Девочка, покажи мне все свои помады, — попросил опер.
Та изменилась в лице, и чувствовалось, что достаточно было одного этого вопроса, чтобы ее неразумная детская спесь перешла во вполне обоснованную детскую истерику. Когда она пошла в свою комнату, опер последовал за ней. Привычка.
