А человек направился к металлической калитке, повернул оранжевеющий язвами коррозии вечный ключ в замке, присосавшимся разнокалиберными проушинами к крайней плоти забора, и под пронзительный звуковой стриптиз петель вышел со двора.
На улице, окаймленной кривовато-волосатой травой, шизоидной своими поворотами тропинкой, полуобросшими обрубками тополей и разносклоняемыми нестругаными досками соседских заборов, среди по-сентябрски редких кучек опавшей листвы, воплощением кое-где еще не лишившегося своей девственности ночного снега, стоял белоснежный автомобиль представительского класса марки "линкольн". Он был длинен своей красотой в профиль, очень длинен, почти так же длинен, как бесконечная лента Мебиуса, если бы не резко обрубленная сзади крыша, полукружья полускрытых турецких башмаков-колес, двойных сзади, и размашистый фломастерный пунктир серии затемненных боковых окон, вносивших приятную для глаза законченность в, казалось бы, пролонгированную вечностью бездну красоты белой машины. Стоящий рядом с этим автошедевром шофер в темно-красном пиджаке, при темно-синем галстуке, окантованным пространством голубой сорочки до пиджачных бортов, в широких мешкообразных черных брюках, аккуратно коротко стриженный и в тонкой золотой оправы очках, сверкнув белоснежными идеальными зубами, баритоном поздоровался с Игорем-Егором, хозяином.
- Паша, привет! Сегодня первое, давай на Шаговую улицу, в тридцать девятую, - не стремясь к затягиванию начала движения, однако и не упуская возможности, лишний раз медленным погружением насладиться почти женским теплом и зовущими прелестями автомобиля, Игорь-Егор, быстрым движением обеих рук сзади вперед захлестнув полами плаща колени, экономно быстро разместился в коврами белокуром чреве чуда американского автомобилестроения.
Шофер Паша повернул инкрустированный перламутром ключ, и, возрожденным конвульсивным движением избавляясь от временной смерти, ожили блестящие зубья шестерен в глубине двигателя, в масляной ванне дрогнули основаниями и мерно задвигались матовые поршни, над их гладкой верхней поверхностью забились синеватые электрические искры зажигания, побежали юркие сигналы от датчиков к процессору, мощный мотор глубоко вдохнул первую порцию топлива, и, презирая дорогу, как собственно бесконечной красотой линкольна, так и гордо-горячительным чувством обладания им, люди в самодвижущемся футляре различных ценных материалов мягко тронулись с места и поехали, а две вороны, все еще сидевшие на заборе в дозоре и следившие за людьми на обе стороны, вздрогнули черными бурунчиками своих неприглаженных хвостиков и нырнули в сокрытое строем старых досок чрево двора довершать капитальный ремонт голубиного механизма.
