— Но Гарца якобы спасли, вовремя вынули из петли, — сказал Грег, подходя ко мне. — А потом он помешался и вообразил себя вампиром. Так написано в предисловии к его сборнику. И начал писать совершенно другие стихи. Вот послушай!
Грег раскрыл книгу и прочитал:
Любовь как жажда. Нет ее смертельней!
Ведь никогда насытиться не можешь!
Припасть к тебе и пить до одуренья,
И целовать, скользя по нежной коже
Раскрытым ртом… Резцами чуть касаясь,
Пощекотать… Услышать вскрик твой нежный
И, отстранившись, локон твой небрежно
Откинуть с шеи… И припасть, впиваясь,
Налившись кровью, как любовью грешной…
— Не знаю, — сказала я, когда он замолчал. — Для меня как-то уж очень специфично.
— И его стихи очень точно передают мои ощущения… в какие-то моменты, — ответил он. — И меня это мучает. Если он действительно стал вампиром после самоубийства, значит, он не утратил свой поэтический дар? Почему же я его утратил?!
— А что еще про него известно? — торопливо спросила я, заметив, что Грег начинает сильно нервничать.
— Да ничего! Кстати, Гарц, видимо, псевдоним, так даже в предисловии написано. А я в этом уверен!
— Почему? — удивилась я. — Фамилия звучит вполне нормально для немцев. Тюрингия же где-то там?
— Да, — кивнул Грег, — это историческая область в центральной части современной Германии. А вот Гарц [12] — название самой высокой горы, на которой, по преданиям, собирались ведьмы на шабаш, причем со всей Европы. Эту гору даже описал Гете в своем великом «Фаусте».
— Но если Гарц действительно стал вампиром после самоубийства, — задумчиво проговорила я, — ты вполне можешь его встретить.
— Я уже думал об этом, — сказал Грег и закрыл книгу. — Было бы интересно поговорить с ним. Я бы спросил, как ему удалось не утратить свой поэтический дар. Но ведь мое предположение, возможно, ошибочно. И Рубиан Гарц просто помешался и вообразил, что он вампир, а на самом деле оставался обычным человеком и писал стихи. Почему ты проснулась? — вдруг спросил Грег. — Еще очень рано, всего половина шестого.
— Сон плохой привиделся, — нехотя ответила я. — Можно сказать, кошмар.
Я хотела поговорить с ним об участи Дино, но слова замерли на губах. Я осознала, что Грег ничем не может помочь.
— У тебя глазки слипаются, — ласково сказал он. — Давай-ка спать, Ладушка!
Грег подхватил меня на руки. Я засмеялась и обняла его за шею. Он отнес меня в спальню и опустил на кровать. Потом сбросил длинный шелковый халат и остался в одних трусах. Я не сводила с него глаз. Он был похож на самого обычного парня: стройная фигура, белая кожа и ясные глаза. В такие минуты я напрочь забывала, что он вампир, и видела лишь любимого… человека. Впервые я осознала, что стала часто называть Грега про себя именно человеком.
