Вода окончательно остыла, и я почувствовала, что начинаю замерзать. Я осторожно приподнялась, но задела ноги Грега. Его лицо дрогнуло. Я быстро выбралась из воды и завернулась в махровое полотенце. Грег поднялся и смотрел на меня так, как будто только что вышел из коматозного состояния. Я вытерлась и накинула халатик.
— У тебя фен есть? — будничным тоном спросила я. — А то волосы мокрые.
Грег моргнул и улыбнулся. Его лицо становилось все больше похожим на лицо обычного парня.
— Посмотри в шкафчике, — ответил он. — Замерзла? Вода совсем холодная.
— Немного, — ответила я, нашла фен и двинулась к двери. — Переоденусь. — И быстро выскользнула в коридор.
Когда Грег появился в моей спальне, на мне был домашний спортивный костюм нежно-бирюзового цвета с белыми вставками. Он шел к тону моей кожи и подчеркивал цвет глаз, а брючки и кофточка на молнии обольстительно облегали фигуру. Волосы я забрала в хвост. Грег не оделся, а просто завернулся в махровое полотенце.
Я забралась в кровать, он лег рядом, так и не сняв полотенца, и прижался ко мне прохладным, чуть влажным телом. Я закрыла глаза, почувствовав навалившуюся усталость. По правде говоря, мне уже никуда не хотелось идти, и даже перспектива прогулки по Лондону не прельщала. Я не заметила, как задремала.
…Мы сидели на цветке лотоса. Его белые, подсвеченные изнутри розоватым сиянием лепестки раскрывались под нами нежными прохладными пальцами. Основание цветка покоилось в прозрачной воде. Ее поверхность была настолько гладкой и невозмутимой, что казалась идеальным зеркалом, в котором отражалось беспредельное, сияющее чистейшими переходами всех оттенков синевы и золота небо. Я зачерпнула ладонью прозрачной лазури и брызнула ею на Грега. Он сидел в позе лотоса, такой невозмутимый, что его прекрасное лицо казалось лицом бога. Когда капли полетели в него, глаза его распахнулись, их прозрачная голубизна на миг стала частью глубокого неба и его отражения в кристальной воде. Капельки влаги засверкали на черном шелке волос, словно алмазная пыль.
Я замерла, в который раз ослепленная этой совершенной красотой. На нижней губе капелька воды казалась крохотным искусно ограненным бриллиантом, так она искрила в лучах солнца. И я не могла оторвать взгляда от этой капли. Мои губы мгновенно пересохли, словно от невыносимой жажды. И хотя мы были окружены целым морем прохладной чистейшей воды, я знала, что мою жажду может утолить только эта капелька, сияющая на розовом атласе его губ. Я потянулась к ней. Грег посмотрел на меня, в глубине его глаз мерцали золотистые искорки, словно в вечернем, темнеющем небе зажглись первые звездочки. Я оторвалась от созерцания капли и погрузила взгляд в бездну его глаз. Мягко сияющие крохотные огоньки подсвечивали ее, и она переливалась текучими сочными тонами синего, бирюзового и аквамаринового. Но вот его ресницы словно отяжелели от моего неотрывного взгляда. Они начали медленно опускаться, напоминая плавное колыхание крыльев бабочки, севшей на цветок и разомлевшей от ласкающих лучей солнца. И вместе с этим медленным колыханием приподнимался его точеный подбородок. Я увидела, как глаза Грега закрылись, спрятав от меня игру синевы, как ресницы бросают длинные веерообразные тени на бледные щеки, как губы покраснели и чуть припухли, словно ждали моего прикосновения. Капелька воды по-прежнему сияла в уголке рта. Но я не стала касаться ее губами, а сняла пальцем и слизнула, тихо рассмеявшись… и тут же открыла глаза.
