Всякому нищему его нищенство должно быть несравненно сноснее, чем нам наше нищенство, — сборы хлебом, потому что между нами и нищими, и в умственном и в нравственном состояниях, лежит целая пропасть. Я давно священником, уже состаре́лся, давно бы пора, кажется, с нищенством свыкнуться; но, однако же, за всем тем, — не дней, а несколько месяцев нужно бывает всегда, чтобы изгладить то гнетущее чувство, которое ложится тяжёлым камнем на мою душу после сбора.
Но если эти средства к нашему существованию невыносимы нам, — нам, видевшим примеры в отцах и дедах наших, и во всём роде нашем, и свыкшимся с насмешками, унижением и нуждой от колыбели; то как стали бы переносить это всё те, которые поступили бы в нашу среду из светских сословий, — я не могу даже и представить.
Люди, не испытавшие на себе нашего состояния, люди светские, вполне не поймут нас, — это неопровержимо. И если они и знают наше состояние, то знают одну только небольшую его частицу. Но и эта небольшая его частица настолько, вероятно, красива, что из светских сословий в духовное звание нейдёт никто. При всех льготах и преимуществах, данных ученикам гимназий пред учениками семинарии, — в духовные академии нейдёт никто из гимназистов. Мало того, даже из собственной-то среды нашей все лучшие молодые силы бегут от нас. Светские учебные заведения переполнены и беспрестанно открываются новые; наши же пустеют и закрываются. Лучшие наши силы идут в гимназии и университеты, — в семинарии же идут худшие, или те, у которых уже решительно нет средств пробить себе дорогу. Это не случайность!...
Иногда, после таскания по дворам на Рождество, Крещенье и Пасху, и после сбора хлебом, ходишь, как безумный; чувствуешь себя совершенно, и нравственно и физически, убитым, каким-то уничтоженным; а тут — один кричит: наш поп глуп, совсем читает мало; барин глубокомысленно подтверждает, что поп действительно глуп, что не может даже различить крымки от псовой породы и что от него, вообще, пахнет мужиком; барыня восклицает, что поп необразован, что он не имеет и понятия о дамских уборах; статистики и вообще сборщики «сведений» из столиц или губернского города печатно поносят, что духовенство отстало, не интересуется наукой и не делает наблюдений; консистория неустанно, по обыкновению, делает выговоры за недоставление статистических и других сведений. Смех и горе разбирает, смотря на все такие требования, и думаешь: эх, други наши милы! Посадил бы вас, хоть только на полгодика туда, где мы, так из вас не осталось бы вполовину и того, что мы теперь! Мы уверены, что только упругая, до крайности выносливая натура, выросшая в преданиях многих поколений, может выноси́ть ту нужду и те унижения, какие выносим мы.
