Утром мы с сельским старостой выслали на дорогу двоих верховых, потолковее, чтобы известить нас о приезде преосвященного, дабы заранее начать благовест. При этом я крепко-накрепко наказал, чтобы гонцы спросили кучера, кто это едет, потому что я знал, что часто бывало: завидит сторож с колокольни экипаж, да и начнёт отжаривать «во вся»; а там, после, и окажется, что жарили-то для какой-нибудь мирно проезжавшей барыни.
Прискакали вестовые, — начался благовест; завиднелась карета, — зазвонили во все.
Преосвященный ездил необыкновенно шибко, так что благочинный с исправником, ехавшие впереди, едва могли прискакать минуты за две.
После обычной встречи, преосвященный велел подать себе в алтаре стул, позвал причт и стал экзаменовать; сопровождавший же его о. протоиерей стал пересматривать церковные документы.
— Скажи-ко мне, дьякон, сказал преосвященный: что это такое в десятой заповеди: «Не пожелай... ни села его, ни раба его?» Что такое: ни села?
— А... а... а... Чтобы мы не желали села.
— Что называется селом?
— А... где вот есть церковь, — это село; а где нет, — это деревня.
— Дурак, дурак, дурак! Ну-ко ты, дьячок!
Этот отвечает без запинки:
— Если, к примеру, живут русские, то село; а коль хохлы, — так слобода.
— Дурак, дурак, дурак! Пономарь!
Пономарь мой был законник.
— Это, ваше преосвященство, при Моисеевом законе звали селом; а в Новом Завете, — при Иисусе Христе, — весью: «Вниде Иисус в некую весь, жена же некая»...
— Ха, ха, ха! Моисеев закон, жена некая... И ты дурак! Все вы дураки!
Преосвященный обращается ко мне:
— Отчего они у тебя все дураки?
Надобно заметить, что преосвященный говорил при отворённых дверях, на всю церковь; все на нас смотрели и слышали всё до словечка.
— Если б, ваше преосвященство, не изволили к нам ныне приехать, то мы ныне все пахали бы. Все они бьются, изо-дня в день, из-за куска хлеба. О книге-то некогда и подумать.
— Дураки, дураки! Ну, пашут... Ложатся же отдыхать? От нечего делать, чем так валяться, — и взял хоть катихизис. Дураки! Ну, а ты сам-то не забыл ещё, не изленился?
— Кажется, что ещё не забыл. Но здесь можно забыть всё скоро.
Преосвященный помотал головой: «Дураки, дураки!»
Преосвященный вышел на амвон и спрашивает:
— Каков у вас причт? Хорош-ли, довольны-ли вы им?
— Все духовники хороши, ваше просвещенство, мы всеми довольны, — грянул весь народ.
— Пьянствуют они у вас?
— Нет, ваше просвещенство, и в рот не берут.
— Не хороши, так я сейчас всех вон выгоню, говорите правду!
