Если дворяне не могут быть идеалом для духовенства, то может быть — чиновники? Опуская многое-многое из их быта, мы спросили бы г. хроникёра: случалось ли ему, как говорится, ходить по судам? Имел ли он дела в департаментах, окружных судах, полицейских управлениях, консисториях?... Если он не имел к ним лично соприкосновений и близко не знает их, то мы скажем ему: от таких идеалов да сохранит Господь и ваших и наших!
Может быть — купцы? Но если взять газеты хоть только за последние три года, то и не перечесть одних только злостных банкротств, не говоря уже о других добродетелях.
Идеал, стало быть, и здесь плохой и подражать им — дело неподходящее.
Может быть, хроникёр представит нам интеллигенцию своего круга — литераторов, журналистов, фельетонистов и прочий мыслящий и пишущий люд? Но на это мы скажем ему: если только десятая доля того верна, что они друг о друге пишут и печатают во всеобщее сведение, то согласитесь, что хорош же этот круг и есть с чего брать образец!
После этого укажите мне на сословие, которое бы, всем своим составом, удовлетворяло всем требованиям всего остального общества, — во всех концах России. Укажите, что такое-то сословие дошло до такого состояния, что усовершенствований более уже не требует. Указать этого нельзя. Укажите хоть на одно лицо в свете, из времён минувших и настоящего, которым были бы довольны все. Не укажете и этого. Укажите, наконец, на два лица, которые были бы довольны друг другом во всём. Конечно, не укажете и этого. Если всё это невозможно, то как же возможно то, чтобы несколько десятков тысяч личностей, разнообразных и по образованию и по характеру, и по образу жизни, удовлетворяли требованиям миллионов людей, ещё более разнородных и разнообразнейших между собою и с бесчисленно разнообразнейшими их требованиями!
Между тем, среди духовенства, лиц высокообразованных и высоконравственных, по относительному количеству, несравненно больше, чем во всех других сословиях. Возьмите петербургское духовенство и сравните с остальными гражданами столицы — низший класс оставьте даже в покое — и вы увидите, что перевес на стороне духовенства. Возьмите в любой губернии духовенство, дворян, чиновников и купцов и сравните, опять, конечно, по относительному их количеству. В каждой губернии вы непременно найдёте человек 700 священников и псаломщиков с полным образованием среднего учебного заведения, есть с образованием академическим, и из всего количества 40% окончивших полный курс средних и высших заведений есть непременно. Переберите, потом, всех служащих чиновников во всех переполненных ими присутственных местах и вы увидите много ли там окончивших полный курс гимназий. А на служащих и неслужащих дворян и купцов придётся, просто, рукой махнуть. Журналов и учёных исследований у нас, опять, разумеется, сравнительно с количеством лиц, несравненно больше. Учёные произведения наши не уступят любому произведению светскому. О нравственном же содержании всей духовной литературы и говорить нечего. У нас нет ни ругательств, ни перебранок, ни глупых и едва ли нравственных романов и повестей, ни унижающих человеческое достоинство пасквилей друг на друга. Точно также, не в упрёк, а в видах исторической правды, мы можем спросить: кем населены Сибирь, Сахалин? кто их каторжники? кем переполнены тюремные замки? чьи ведутся процессы в мировых учреждениях, окружных гражданских и уголовных судах? Участвовал ли хоть один, не только что священник, но даже хоть последний пономарь, в государственных преступлениях?... Этого никогда не было, и можем ручаться головой за всё православное духовенство России, что никогда этого не будет.
