Ему вспомнилась Лина Иорд, дочь судового механика, студентка Политехнического института, с кукольным, гладким, будто эмалированным, лицом, миниатюрная, с крохотной фуражкой на светлых волосах, с вдумчивыми темно-серыми глазами.
Она упрекала Иоганна за его приверженность ко всем мероприятиям "Немецко-балтийского народного объединения".
— Мне кажется, — говорила она насмешливо, — вы хотите уподобиться типам, которые изо всех сил стараются походить на коричневых парней из рейха.
— Но мне просто приятно бывать в кругу своих соотечественников.
— Странно! — произносила она недоверчиво. — Вы такой серьезный и, мне кажется, думающий человек — и вдруг с благоговейным вниманием слушаете глупейшие рассуждения об исключительности немецкой натуры и эти ужасные доклады, полные зловещих намеков.
— Но вы тоже их слушаете.
— Ради папы.
— Он вас заставляет ходить на эти доклады?
— Напротив. Я это делаю для того, чтобы избавить нашу семью от опасных сплетен.
Однажды она пригласила Иоганна к себе домой.
Гуго Иорд, отец Лины, недавно вернулся из плавания. Это был типичный моряк. Медлительный, спокойный, с выцветшими, прищуренными глазами. Он был невысокого роста, как и дочь, но коренастый, широкоплечий, с тяжелыми руками. В углах маленького, плотно сжатого рта две глубокие продольные морщины. Судно, на котором он плавал, принадлежало немцу, и экипаж состоял сплошь из немцев. Они ходили в Мурманск за лесом. На обратном пути сдвинулись льды. Судно зажало. От давления ледяного поля лопнула обшивка, гребной винт был сломан.
Но капитан не хотел вызывать советское спасательное судно. Они дрейфовали вместе с ледяным полем, пытаясь собственными силами осуществить ремонт.
А потом начался шторм с пургой, ледяные поля разошлись, и все окончилось бы плохо, если б не подошла советская зверобойная шхуна.
Гуго Иорд сказал Вайсу хмуро:
— Эти советские парни со зверобойной шхуны чинили нашу посудину так, будто не нам угрожала опасность, а им. Потом, когда мы снова оказались на своем ходу, наш капитан пригласил к себе в каюту их шкипера и боцмана на выпивку. И сказал: "А мы ведь немцы..."
"Ну и что? — сказал шкипер. Потом он увидел на столе капитана вымпел со свастикой, спросил: — Вы — фашист?"
"Да, — ответил капитан, — именно".
Тогда оба они — и шкипер и боцман — молча надели бушлаты и шапки.
Капитан спросил: "Жалеете, что нас выручили?.."
Шкипер сказал: "У вас горючего дойти не хватит, могу дать полторы тонны, как терпящим бедствие. У вас в кубрике лед, команде даже обогреться нечем".
