(Это темное дело Функу не удалось довести до конца: своевременно вмешался угрозыск.) И вот профессор решил несколько своих особо ценных работ подарить сыну покойного друга.
Протягивая Генриху папку чертежей, перетянутую брючным ремнем, профессор сказал:
— Возьми, Генрих. Ты можешь продать мои чертежи какой-нибудь фирме. Если тебе там будет трудно и ты захочешь вернуться домой...
Генрих побледнел и сказал:
— Я у вас ничего не возьму.
— Напрасно, — сказал профессор и, внимательно взглянув в глаза Генриху, добавил: — Ты ведь хотел получить их. Но почему-то иным способом, минуя меня.
Папке шагнул к Гольдблату.
— Разрешите, профессор. — И, кивнув на Генриха, произнес, как бы извиняясь за него: — Он просто не понимает, какой вы ему делаете ценнейший подарок.
— Нет, — сказал профессор, — вам я этого не даю. — И прижал папку к груди.
— Пошли, — приказал Генрих и толкнул Папке так, что тот едва устоял на месте.
— Бедный Генрих, — сказал профессор. И повторил: — Бедный мальчик.
Берта застала только конец этой сцены, — не выдержав, она приехала вслед за отцом на вокзал.
Не взглянув на Генриха, она взяла у отца папку и, поддерживая его под руку, вывела на вокзальную площадь.
В такси профессору стало плохо. Ему не следовало после сердечного приступа сразу выходить из дому. Но он крепился, говорил дочери, утешая ее:
— Поверь мне, Берта, если бы Генрих взял мою папку, я бы с легким сердцем вычеркнул этого человека из своей памяти и постарался бы сделать все, чтобы и ты поступила так же. Но он не взял ее. Значит, в нем осталась капля честности. И теперь я жалею этого мальчика.
— Папа, — с горечью сказала Берта, — в Берлине он наденет на рукав повязку со свастикой и будет гораздо больше гордиться своим дядей штурмбанфюрером Вилли Шварцкопфом, чем своим отцом — инженером Рудольфом Шварцкопфом, который называл тебя своим другом.
Профессор сказал упрямо:
— Нет, Берта, нет. Все-таки он не решился взять у меня папку.
Всего этого Иоганн Вайс не знал.
Пройдя через весь состав, Вайс осторожно постучал в дверь купе мягкого вагона.
Генрих сдержанно улыбнулся Вайсу, небрежно представил его пожилой женщине с желтым, заплывшим жиром лицом, предложил кофе из термоса, спросил:
— Ну, как путешествуешь? — И, не выслушав ответа, почтительно обратился к своей попутчице: — Если вы, баронесса, будете нуждаться в приличном шофере... — повел глазами на Вайса, — мой отец был им доволен.
Хотя у Шварцкопфов не было своей машины и, следовательно, Вайс не мог служить у них шофером, он встал и склонил голову перед женщиной, выражая свою готовность к услугам. Она сказала со вздохом, обращаясь к Генриху:
