Я же через час бесплодных поисков уже практически выла. Хождения по магазинам мне хватало минут на 15, максимум на 20. Бдительность моя притупилась, я без интереса передвигала вешалки и перестала внимать советам знающих толк продавщиц.
И тут Ирка откуда-то вынесла платье. Черное, облегающее. С глубоким вырезом на спине. С разрезом чуть ли не от бедра.
– Это что за откровение такое? Может, мне просто в трусах выйти? – возмущенно начала я.
– Вперед! – Ирка силой затолкала меня за ширму. – Не выпущу, пока не наденешь!
Пришлось подчиниться. Я посмотрелась в зеркало. Вроде бы ничего. Не такое уж и открытое. И ноги не страшные. И живота никакого.
Я вышла и сказала:
– Беру!
– Йес! – завизжала Ирка. – Умничка! Золотце!
Она так радовалась, как будто я покупала не платье, а дом на Гавайях. Причем не себе, а ей.
Полина проявила большую сдержанность.
– Тебе идет, – только и сказала она.
Потом мы наспех купили туфли. И поехали стричься, укладываться и раскрашивать лица.
В этом салоне на Гоголевском бульваре я оказалась впервые и, честно говоря, немного побаивалась. Легкая современная обстановочка и выхоленные мастера помогли мне расслабиться.
«Двум смертям не бывать, – подумала я, ловя свое угрюмое отражение, распластанное в кресле, – тем более что одна уже сидит напротив меня».
– Что будем делать? – подошла ко мне особь мужского пола в светло-зеленом халатике.
«Педро мучачас? Это хорошо. Говорят, у них отличное чувство стиля, несмотря на нелюбовь к противоположному полу».
– Не знаю. Посмотрите на меня и скажите сами. Можно с этим хоть что-то сделать?
Он удивленно приподнял брови:
– Вы к себе несправедливы.
Больше он ни о чем спрашивать не стал. Накрыл меня такой же светло-зеленой накидкой. И принялся мягко взбивать мою шевелюру. Внимательно щурясь при этом на отражение. Потом взялся за инструменты и начал стричь. Ножницы легко, словно играючи, бегали по моей голове.
В зеркале напротив я видела Ирку. Она сидела, прикрыв глаза, с мокрыми, зализанными назад волосами. Дама преклонных лет ровняла ей посеченные кончики. Полина находилась чуть дальше. Я только могла рассмотреть, как мастер наматывает ее пряди на крупную щетку и вытягивает их наверх.
Закончив стричь, Педро вымыл мне голову. Высушил. Что-то подмазал гелем. Где-то подкорректировал воском. И вот на меня уже смотрела солистка группы «Тату». Та, которая темненькая.
– Ну как? – спросил меня горе-стилист.
– Молодежненько, – отозвалась я.
А про себя добавила: руки бы тебе оторвать!
