– Ты чего не спишь? – шепотом крикнула я из прихожей.
У меня заклинило молнию на сапоге, и я прыгала на одной ноге возле вешалки.
– Хотела поговорить с тобой, – мама вышла меня встречать.
Она уже была без косметики. На носу непривычно сидели очки. Из-под байкового халата выглядывал краешек ночной рубашки.
– О чем?
Справившись с молнией, я аккуратно поставила сапоги. Влезла в тапочки.
– Ну давай, переодевайся, мой руки и приходи на кухню. Я тебе хоть чаю налью. Опять, небось, целый день ничего не ела?
– Почему? Ела.
– Ой, да ладно. Знаю я, как ты ешь…
Я пошла к себе в комнату. Перво-наперво избавилась от надоевшего за день свитера. От него чесалось все тело. Переоделась в халат и сразу разобрала себе постель, с удовольствием представив, как сейчас напьюсь горячего чаю с малиной и залезу под одеяло.
Мама уже положила в розетку варенье и поставила дымящуюся чашку на стол.
– Садись, Дунюшка.
Она с детства звала меня так, только когда бывала нежна. Если же я делала что-то не то, обзывала Дунькой, да еще с трудоднями.
– Что-то случилось? – спросила я, дуя в черный кипяток.
– Астах помер, – грустно сказала мама. – Сегодня председательша приходила. Говорила, что нашли его голым в лесу. Замерз.
– Да ты что! – ахнула я. – А как же так получилось?
– Не знает никто. Но Вера Леонидовна предполагает, что его же собутыльники его и раздели. Он же выпивал…
Вера Леонидовна – она же председатель нашего кооперативного дома – ничего никогда просто так не предполагала. Ее муж был полковником милиции и работал в нашем отделении. Скорее всего, информация была проверенной, но тайной.
– Слушай, жалко как мужика-то! Когда это случилось?
– Говорят, еще позавчера вечером.
Мама вздохнула. Сняла и протерла уголком халата очки. Убрала их в чехольчик.
– Но самое главное-то я тебе не сказала, – продолжала она. – Он же все-таки оформил на нас завещание.
Я поперхнулась чаем.
– Что, серьезно?
– Ну да. Вот мы с отцом сегодня прикидывали, прикидывали. Наверное, Павлик эту квартиру займет? – мама виновато посмотрела на меня.
– Ну а кто ж еще? – я пожала плечами. – Ясен пень, Павлик. Он же у нас семейный. Да и ребенок у них скоро будет.
– Так вот, в том-то все и дело, – кивнула мама. – Ну а ты с нами останешься. Что тебе, плохо, что ли? И комнату они тебе освободят.
Конечно, мне было неплохо с родителями. Но почему-то в этот момент так остро захотелось отдельной жилплощади.
Хочешь, музыку врубай на полную, хочешь, в ванной по два часа сиди.
