– Не подстригся перед отъездом! Я же тебя просила!
– Мам, ты, может, уже оставишь меня в покое? – через плечо спросил Толик.
– Ну действительно, Ринат! – вступился отец. – Что ты налипла на него, как тесто? Давно не видела, что ли? Парень с мороза пришел. Ему согреться надо. Выпить, закусить! Иди, лучше делом займись! – папа кивнул на недоеденную тетушкой «шубу».
Рината отвлеклась от кудрей сына и грузно плюхнулась на прежнее место. Тарелку Толика пустили по кругу. В нее сваливались все салаты и закуски, имеющиеся в наличии. Если бы подобный натюрморт поставили передо мной, я бы, наверное, даже не приступая, схлопотала заворот кишок. А Толик ничего. Угостился хлебушком и с некоторой жадностью приступил к еде. Но не успел он занести вилку, как его остановил визгливый окрик.
– Толя, пересядь! Не то семь лет не женишься! Сколько можно бобылем ходить? – оказывается, интерес Ринаты к нему на расстоянии не ослабевал. – Иди, пересядь к Оксаночке!
Глядя в свою тарелку, Толик как-то глумливо улыбнулся. Потом все-таки слопал с вилки кусок буженины. Вскинул на меня свои смеющиеся серо-синие глаза, подмигнул. И как ни в чем не бывало продолжил есть.
Папа тем временем распорядился, чтобы у всех было налито. За столом засуетились, стали выяснять, у кого пусто, кому следует обновить. Нашу часть стола обслуживал Павлик. Поэтому я сидела с пустым стаканом и тоскливо разглядывала далекую от меня бутылку водки. Меня переполняла смертельная обида. Все обо мне забыли. Один не привез подарка. Второй не замечает, что у сестренки нет ни капли спиртного. «Доктор! Почему меня все игнорируют?» – «Следующий!»… Это не анекдот. Это как раз про меня.
– А почему Оксане ничего не налили?
Оказывается, все, кроме меня, уже сомкнули в звоне бокалы. Толик, держа рюмку навесу, спросил:
– Ты что будешь?
– «Кровавую Мэри», – решила я в отместку устроить ему еще один маленький экзамен.
– Понял.
Он встал, не отставляя рюмку. Обошел стол. Свободой рукой плеснул мне водки. Долил томатным соком. Справил все это выдавленным из дольки лимонным соком, солью и перцем.
– Извини, я по науке не умею.
– Ничего, и так сойдет.
Мы выпили. Раскрасневшаяся Рината, которая к тому времени перешла уже на коньяк, обратилась к отцу:
– Ты вот, Саша, говоришь, сына давно не видела. А ты думаешь, я его часто вижу? Он ведь про мать совсем забыл. Одна работа на уме. Как не позвонишь, все работает. А ведь живем-то в пятнадцати минутах ходьбы друг от друга. Мог бы после работы забежать на полчасика. Он и меня к себе не зовет. Скоро год почти, как ремонт в доме сделал. А я до сих пор не видела.
