— Да, вижу, у тебя колоссальный прогресс…
Он снова снимает очки и смотрит на меня отсутствующим взглядом:
— Сколько тебе лет, я забыл?
— Двадцать четыре. Мне двадцать четыре года.
— И ты хочешь, чтобы я тебя выписал…
Киваю и выравниваю голову. Он смотрит на меня испытующе:
— Как думаешь, справишься?
— Да.
— И мне никак не уговорить тебя переехать в пансионат?
— Нет.
— Для тебя это самый простой выход.
— С таким же успехом я могу остаться здесь.
— Если ты так на это смотришь… — Он поскреб щетину. — Если ты будешь принимать лекарства. И посещать врача…
Он устало машет рукой, словно не желая заканчивать фразу, но я знаю, что он хочет сказать. Он снова смотрит в бумаги.
Наступает критический момент. Время замерло. Вот сейчас ему может прийти в голову какая-нибудь мысль, которая заставит его передумать. Сейчас. Я увижу, как он возьмет ручку, проведет рукой по не очень чистым волосам, подумает о весенней Упсале и поставит свою подпись. Хлопок по плечу, собранный чемодан, и вот я на свободе. Рука движется, и в какой-то момент все выглядит так, будто он хочет взять ручку, но тут он снова поднимает голову:
— Я все думаю о той истории с Эриком. Всего несколько месяцев прошло…
С тем же успехом мог дать мне под дых, но для этого он, конечно, слишком мягок. Я пытаюсь дышать носом.
— Я не нарочно…
— Я видел его после того, что случилось… Был удивлен, когда услышал, что это сделал ты.
— Я не…
— Он и сам сказал, что понимает тебя.
— Мне жаль, что все так получилось с Эриком, правда жаль, я ничего против него не имею.
— Но он взял твои письма?
— Да.
— И поэтому тебе пришлось так с ним поступить? Ты не мог просто сказать об этом санитару?
— Он хотел их поджечь, сказал, если я подойду ближе, он их подожжет, у него была зажигалка.
— Я знаю, как все было…
Я глубоко вдыхаю. Нельзя кричать. Вытираю ладони о штанины.
Петерсон улыбается мне, будто показывая, что все в порядке.
— До этого случая за тобой не наблюдалось склонности к насилию. Я знаю, ты никогда не был буйным пациентом… А сейчас я тебя выпишу. А затем направлю к врачу, у которого ты будешь наблюдаться. Больше я не буду тебя задерживать, Микаель придет за тобой, когда я оформлю бумаги.
Вот оно как просто, оказывается. Он провожает меня до двери, дружелюбно и немного неловко сжимает мне плечо.
Я возвращаюсь в комнату отдыха, снова сажусь на стул у стены и скручиваю сигарету. Какая вкусная! Не поверю, пока не окажусь за стенами больницы, и все же не могу сдержать улыбки.
