– А хочешь, я тебя нарисую? – вдруг сказал я, вспомнив, что когда-то ходил в художественную школу и залихватски рисовал карикатуры для школьной газеты. Почему я так долго не вспоминал о том, что умею рисовать?
– Да ладно тебе, куда замахнулся, оборванец! – осклабился художник. – У тебя же ничего не выйдет.
– Спорим?
– Спорим! На бутылку вина!
– Идет.
Я быстро сел за мольберт. Вокруг нас стали собираться любопытные – из художников и туристов. Некоторые даже оставили свои места за столиками в ближайшем кафе и подошли к нам поближе. Бесплатное развлечение! Многие из зрителей смеялись надо мной, но я закусил удила. Взяв в руки карандаш, быстро набросал контур: большой обвисший нос, надвинутая на глаза шляпа с полями, поднятый воротник… Окружающие начали переглядываться и улыбаться:
– А что, похож!
– Похож, а я что говорю!
– Клево! Молодец!
Художник притих и обиженно завозился, копаясь в своих вещах. Нас обступила довольно плотная толпа зрителей и судей.
– С тебя бутылка! – сказал я и собрался уходить.
– А меня нарисуешь? – попросил вдруг на английском толстый вальяжный турист, очевидно американец.
– Почему бы нет?
В несколько движений я изобразил туповато-самодоволь ную физиономию американца с лоснящимися щеками и поросячьми глазками.
– Класс! – сказал тот и сунул мне в кулак доллары, почти отбирая у меня рисунок и любуясь им. – Как похож!
– Я тоже хочу такой! – капризно сказала какая-то девочка по-русски.
– Рисуй мою дочку, браток! – похлопал меня по плечу ее коротко стриженный отец. – Не обижу!
Через пятнадцать минут я нарисовал еще одну карикатуру, стараясь по возможности без лишнего сарказма изобразить капризную, недобро глядящую исподлобья полную девочку.
– Ой, здорово! – захлопала в ладоши она, когда я отложил карандаш. – Повешу у себя в спальне. Пусть все завидуют!
– Молодец, браток! – сказал ее отец. – Сколько ты хочешь за свои труды?
– Нисколько… Сколько дашь!
– Держи! – Мужик сунул мне под мольберт деньги. – Дай свою визитку, я хочу заказать несколько портретов для своих бизнес-партнеров. Не пожалеешь!
– Минуточку! – нахально влез в разговор реальный владе лец мольберта, армянин, нагло отнимая у меня карандаш. – Во обще-то он самозванец, а художник – это я. Я вам все нарисую…
– А я хочу, чтобы рисовал он… – Мужик пальцем со здоровой золотой шайбой указал на меня. – У него талант! В отличие от всех остальных ваших хреновых маляров.
– Вали отсюда! – злобно цыкнул мне армянский художник, почуяв, что запахло нешуточной прибылью. – А то не поздоровится! Порвем!
