Мы присели на бетонный парапет, Горан угостил меня сигаретами.
– Ты вживую Ришара видел когда-нибудь?
– Да, доводилось! – улыбнулся Горан. – Он бродит по Парижу, как все нормальные люди, простые смертные. Ты знаешь, он терпеть не может нормальную одежду, ходит в свитерах и старых ботинках, в жизни кажется еще более рассеянным, чем в кино. Раньше видели, как он по набережной бегал по утрам. Временами ловил рыбу с соседями по баржам. Говорят, у него четвертая жена такая красавица, а первая была балериной из Гранд-Опера. Я его встречал несколько раз в районе Елисейских Полей. Седой, бородатый, расслабленный. Никаких понтов! Как будто медитирует, когда идет куда глаза глядят. Ни дать ни взять, форменный бродяга. Как мы с тобой… Его узнают, но обычно не беспокоят. Редко, когда автограф попросят. Знают, что он не слишком жалует свою популярность, даже стесняется ее. Но в Париже он настоящий свой парень.
Такой хиппи по жизни. Я мечтаю написать о нем книгу однажды. Ришар – настоящий герой нашего времени. Его жизнь – тихий интеллигентский бунт, незаметный, но очень глубокий.
– Но у него ведь, кроме баржи, есть и нормальное жилье?
– Еще как есть! – кивнул Горан. – Парижская квартира, прекрасное поместье на юге Франции, рядом с Нарбонной. С замечательными виноградниками и собственным винодельческим шато. Живи – не хочу. Но я уверен, душой Ришар все равно предпочитает Париж и баржу. Хотя и поместье с виноградниками – это тоже бегство от города, славы, суеты.
– А как ты считаешь, его можно считать клошаром? Ну, в некотором смысле, конечно?
– Ришара – клошаром? – Горан задумался. – И да и нет. Все-таки он, скорее, странник по жизни, необыкновенная творческая личность. И фильмы снимает, и пластинки выпускает, и по миру путешествует. Все-таки клошар – это человек, у которого вообще ничего нет, кроме него самого. Ну, может, еще собаки… А Ришар, как ни крути, еще и активно действует, живет.
– А ты сам себя кем считаешь? Может, ты и есть парижский клошар?
– Я – нет, – энергично замотал головой Горан. – Я банальный нелегал. Сюда многие наши перебрались после войны. Вот и я тут оказался. Может, удастся все-таки в легион попасть. А если нет, то надо на родину возвращаться. Хотя что я там буду делать – ума не приложу. Тут хоть подзаработать можно… И вдохновение опять же. Вот, хожу по набережной, читаю, думаю. Каждый день – столько впечатлений! Париж меня вдохновляет.
– Горан, а где тут можно вечером поесть? – спросил я. – Наверно, есть какие-то столовки бесплатные. Я тут был в одной на Риволи…
