— Не волнуйся, — поспешил успокоить его Генри.
Он не шелохнулся.
— Правда, Фрэнсис, все нормально, — чуть раздраженно добавил Генри. — Садись, в конце-то концов.
Тяжело дыша, Фрэнсис прошел в комнату и, рухнув в кресло, полез в карман за сигаретами.
— Он сам обо всем догадывался, — сказал Генри. — Я же тебе говорил.
Едва удерживая сигарету в дрожащих пальцах, Фрэнсис взглянул на меня:
— Это правда?
Я не ответил. У меня мелькнуло подозрение, что я стал жертвой чудовищного розыгрыша. Фрэнсис обреченно провел рукой по лицу:
— Наверное, уже все знают. Даже не пойму, чего я теперь волнуюсь.
Генри принес из кухни стакан и, налив виски, протянул его Фрэнсису со словами «Deprendi miserum est».[59]
К моему удивлению, Фрэнсис рассмеялся — коротеньким унылым смешком.
— Боже правый! — воскликнул он, сделав большой глоток. — Это какой-то кошмар! Ричард, даже представить не могу, что ты теперь о нас думаешь!
— Это не важно, — произнес я без задней мысли, но тут же с изумлением понял, что так оно и есть. Это действительно почти не имело значения; во всяком случае, я не прибег к обычной разговорной фразе.
— Что ж, наверно, ты уже понял, как основательно мы влипли, — сказал Фрэнсис, сложив два пальца пинцетом и потирая уголки глаз. — Ума не приложу, что нам делать с Банни. Я чуть было не влепил ему пощечину, пока мы стояли в очереди на этот идиотский фильм.
— Вы ездили в Манчестер? — спросил Генри.
— Да. Но это ничего не меняет, люди обожают подслушивать, и никогда не знаешь, кто может оказаться у тебя за спиной. Был бы еще фильм стоящий…
— А что это было?
— Какой-то бред на тему холостяцкой вечеринки. Мне сейчас просто нужно принять снотворное и пойти спать. — Он допил свое виски и налил еще. — С ума сойти, — обратился он ко мне. — Ты так спокойно все воспринимаешь. Мне жутко неловко из-за этой истории.
Повисло молчание.
Наконец я спросил:
— Что вы собираетесь делать?
Фрэнсис вздохнул:
— То-то и оно — мы думали, делать ничего не придется. Понимаю, звучит не очень здорово, но что мы можем сейчас?
Его упаднический тон и рассердил и огорчил меня.
— Лично я понятия не имею, — сказал я. — Лучше скажите мне, ради бога, почему вы сразу не заявили в полицию?
— Ты конечно же шутишь, — сухо произнес Генри.
— Могли бы сказать, что ничего не знаете. Что просто наткнулись на труп, там, в лесу. Господи, ну не знаю — что сбили его на дороге, что он выскочил прямо вам под колеса, да мало ли что?
— Тем самым мы бы совершили непростительную глупость. Это был несчастный случай, и мне жаль, что все так получилось, но, честно говоря, я не понимаю, как шестьдесят или семьдесят лет, проведенные мной в вермонтской тюрьме, послужат интересам налогоплательщиков или, если на то пошло, моим собственным.
