— В супермаркете.
Это было неправдой. Не знаю, чем он занимался, но точно не четырехчасовой закупкой еды.
— Где же продукты? — спросил Банни. — Давай я помогу их занести.
— Я заказал доставку на дом.
— В «Фуд-кинге» теперь есть доставка?
— Я был в другом месте.
Чувствуя себя неловко, я поднялся и пошел в спальню.
— Нет-нет, постой, — сказал Генри, допивая кофе одним глотком и опуская чашку в раковину. — Банни, я, к сожалению, не знал, что ты зайдешь. Нам с Ричардом через пару минут нужно уходить.
— А что такое?
— У меня назначена встреча в городе.
— С адвокатом? — ехидно предположил Банни и тут же во все горло рассмеялся над собственной шуткой.
— Нет, с окулистом. Я для этого и зашел, — обратился он ко мне. — Надеюсь, ты не против. Мне в глаза будут капать специальный препарат, и я не смогу вести машину.
— Да, конечно.
— Это недолго. Тебе не обязательно ждать, можешь просто заехать за мной через некоторое время.
Банни проводил нас к машине. Под ногами громко скрипел снег.
— Ах, Вермонт-Вермонт… — фальшиво пропел он и, сделав глубокий вдох, похлопал себя по груди, как Оливер Дуглас в заставке «Зеленых акров». — Чудесный воздух мне на пользу. Так когда, ты говоришь, вы вернетесь?
— Не знаю, — сказал Генри и, протянув мне ключи, направился к пассажирской двери.
— Вообще-то у меня к тебе был небольшой разговорчик.
— Не возражаю, но сейчас я уже немного опаздываю, серьезно, Бан.
— Тогда до вечера?
— Как скажешь, — пожал плечами Генри, садясь в машину и захлопывая дверь.
Когда мы тронулись, Генри закурил сигарету и погрузился в молчание. После возвращения из Италии он стал много курить, почти пачку в день, что для него было необычно. Мы въехали в город, и, только когда я остановился у клиники окулиста, он встрепенулся и недоуменно посмотрел на меня:
— Что случилось?
— Во сколько мне за тобой заехать?
Генри посмотрел в окно на низкое серое здание с вывеской «Хэмпденская глазная клиника».
— Бог ты мой, — сказал он, рассмеявшись мимолетным саркастическим смешком. — Поезжай дальше.
В тот вечер я лег рано, около одиннадцати, но в двенадцать меня разбудил громкий, настырный стук в дверь. С минуту я лежал прислушиваясь и в итоге решил пойти посмотреть.
Генри в халате уже стоял в полутемном коридоре. Одной рукой он пытался надеть очки, в другой была керосиновая лампа, от которой по стенам узкой прихожей расползались длинные причудливые тени. Заметив меня, он приложил палец к губам. Лампа давала жутковатый свет, и, пока мы стояли среди мохнатых, подрагивающих теней — не шевелясь, полусонные, в халатах, — меня не покидало чувство, будто, очнувшись от одного сна, я тут же угодил в другой, еще более невероятный, прямиком в какое-то запредельное бомбоубежище бессознательного.
