Но тут все изменилось.
Запястье и локоть попали в захват, Курбалевича дернуло вперед, ноги оторвались от пола, и он чувствительно ударился головой об стену. Скальпель улетел в угол кабинета.
Поднимающийся с пола Антончик получил ребром стопы в подреберье и согнулся от приступа боли.
— Лежать! — тихо и весомо сказал Рокотов. Валентин перекатился в сторону и вскочил на ноги.
— Не устал? — участливо поинтересовался Влад.
Курбалевич коротко рыкнул и бросился вперед, целясь кулаком в корпус противника.
Рокотов ушел в низкую стойку, встретил летящее на него тело прямым ударом ноги в голень и, пока Валентин кубарем летел вдоль стеллажа, отступил к столу. На нем, помимо бумаг и нескольких хирургических инструментов, стоял дорогой набор канцелярских принадлежностей. Влад схватил тяжелый степлер и переместился поближе к ворочающемуся противнику.
Курбалевич снова вскочил на ноги и атаковал биолога.
Владислав отбил два боковых удара, изловчился и зажал кончик носа неугомонного Валентина в степлере.
Одно движение кистью, щелчок — и мощная стальная скрепка пробила ноздри обалдевшего белоруса.
Рокотов решил не останавливаться на достигнутом и сжал пальцы еще дважды. Курбалевич завизжал, вскинул обе руки к лицу и получил точный удар кулаком в солнечное сплетение...
Когда из кабинета раздался тоненький вопль, Придаткин все еще решал — послышался ему первый крик или нет. Когда крик прозвучал повторно, ему все стало ясно: в кабинете засел не врач, а маньяк, только прикидывающийся стоматологом. Он заманивает пациентов в кресло и потом пытает их до одури.
Ноющий со вчерашнего вечера зуб внезапно прошел.
Митяй осторожно поднялся с диванчика, бочком добрался до выхода и быстро вышел на улицу. Там он перевел дух, закурил, поймал такси и поехал к своему приятелю из ПЕН клуба, намереваясь сразу с порога высказать ему все, что он думает по поводу данного «Айболита»...
Валентин, у которого нос был пробит сразу тремя скрепками, захлебнулся своим воплем и кулем свалился на пол.
«Нокаут, — Рокотов отложил степлер и повернулся к хрипящему Антончику. — Теперь займемся этим...»
* * *
После окончания совещания московского правительства начальнику столичного ГУВД генералу Кулику пришлось задержаться.
Если мэр приказывает остаться, перечить нельзя.
Дождавшись, когда за последним чиновником закроется дверь, Прудков тяжело вздохнул, встал со своего места, обошел огромный овальный стол и опустился на стул рядом с Куликом.
