В XVI-XIX вв. было издано много ксилографов с текстом «Дневника эфемерной жизни». Со многих из этих ксилографов впоследствии снимались рукописные копии. Значительное количество рукописей базируется как на книге Кэйтю, так и на ксилографических текстах - это так называемые смешанные тексты. Известный интерес представляют также фрагменты «Дневника», помещенные в многочисленные сочинения и специальные собрания XVIII-XIX вв. Сравнивая разные рукописные линии и ксилографические издания, привлекая к сравнению фрагменты из сборников, текстологи составляют критический текст «Дневника» Митицуна-но хаха, однако о воссоздании его авторского архетипа пока даже не думают, настолько эта задача кажется им нереальной.
Мы видели, что почти половина «Дневника эфемерной жизни» была написана по «вспомогательным материалам», а не под непосредственным впечатлением от событий. Естественно предположить, что манера описания, авторское видение действительности отличаются в начале и в конце произведения. «Подчас, - замечает Митицуна-но хаха во вступлении к первой книге "Дневника", - и далекие годы, и дела недавнего времени не вспоминаются отчетливо, и тогда многое приходится описывать так, как оно должно происходить».
Здесь же писательница замечает, что в старинных повествованиях, «которых так много ходит в этом мире», она при чтении неизменно обнаруживала «всего лишь многочисленные небылицы»[13]. Чем отличаются эти «небылицы» от домысливания, записи не действительно имевшего место факта, от того, каким он должен был быть? На этот вопрос можно найти ответ в начале второй книги, после рассказа об аресте министра Нисиномия, свояка писательницы: «дневник... ведешь только о себе».
Из всей записи о Нисиномия можно сделать три вывода:
1) автор является главным героем дневника, центром, вокруг которого организуется повествование; 2) в дневник в виде исключения могут вноситься записи о других лицах, непосредственно не связанных с автором, если эти записи касаются событий, вызвавших у автора повышенную эмоциональную реакцию, настроения, типичные для дневника в целом; 3) событие описывается целиком, с его последствиями, имевшими место намного позднее даты следующей статьи дневника; вся запись помещается под тем числом, когда событие началось. В этом проявляется разница между фиксацией факта и обобщением, рельефно выступающая в таких, к примеру, фразах, как: «Он был в это время уже влиятельной особой, и людей к нему в дом приходило необыкновенно много», - требующих заметного разрыва во времени между событием (ситуацией) и его описанием.
