— Mesdames, кто хочет кузена, у кого нет? — спрашивала Назарова.
— А какой у тебя кузен, военный или штатский? — обращались к ней.
— Это товарищ брата, правовед, брат говорил, un charmant garçon,[81] он очень хочет быть на нашем балу.
— Ну, дай Ивановой. Иванова, возьми кузена, ведь у тебя никого нет!
Иванова летит к концу класса:
— Кузена? Давай, только с условием, чтобы он со мной танцевал! Слышишь, Назарова?
— Ну да, конечно, я скажу, я скажу ему, давай записку.
Иванова пишет: «Екатерина Петровна Иванова, дочь надворного советника, 17 лет». Назарова прячет записку, а ей отдает данную ей братом: «Сергей Николаевич Храброе, правовед, 19 лет, сын действительного статского советника».
Такие записки необходимы. Maman может вдруг спросить:
— Кто ваш кузен, ma chère enfant?[82]
— Серж Храброе, Maman, école étudiant en droit, son père, le général…[83]
Или его при входе могут спросить:
— Кто ваша кузина?
— Catiche Ivanoff,[84] — отвечает он без запинки… Чтобы узнать «кузена», которого никогда в глаза не видели, в лицо, заранее договаривались, кто с кем войдет, или где встанет, или вденет цветок в петличку. Молодым людям было труднее разбирать своих кузин, потому что те, как в сказке о тринадцати лебедях, на первый взгляд казались все на одно лицо — со своими форменными платьями и одинаковыми пелеринками.
В этом году бал был назначен на четвертый день Рождества, а теперь приближался канун-сочельник, и девочки сговаривались гадать и наряжаться и ходить по классным дамам. Раздобыв часть костюмов из дому, часть смастерив из разных тряпок, девочки составляли пары: цыган и цыганка, франт и франтиха, пастух и пастушка.
— Шкот, не знаете ли вы гаданья, только очень верного? — спрашивала Франк свою авторитетную подругу накануне сочельника.
— А ты веришь в гаданья?
— Да я не знаю, я никогда не гадала, но, видите, теперь мне хотелось бы… вы скажите, ведь вы, верно, знаете?
Шкот задумалась.
— Нет, право, не знаю, читать — читала, только все не подходящее; вот: Татьяна у Пушкина идет на двор в открытом платье и наводит на месяц зеркало, или вот — Светлана садится перед зеркалом в полночь, ведь это все тебе не подходит? Вот что, Франк, ты спроси лучше нашу дортуарную Пашу, она наверно все знает и посоветует тебе.
— А ведь это правда, Шкот, Паша наверно все знает!
Франк дождалась вечера сочельника и, когда все легли спать, отправилась в умывальную к Паше.
— Вы что, милая барышня, гадать, что ли, хотите?
