А Левчик не мог понять, почему умница Цыбина, оказавшаяся к тому же еще и весьма симпатичной, прозябает в нищете и одиночестве? Ну, сделала одну ошибку - пошла в свой исторический - ладно! Но зачем же ее повторять-то? Зачем было еще и в эту аспирантуру идти? Сдалась ей эта наука… Вот поэтому и одна до сих пор! Конечно, откуда мужу-то взяться, если она то диссертацию свою строчит, то с бабулей нянчится…
Он скосил глаза на Наташу. На лице - ни грамма косметики, старушечий узел волос на затылке, пальтишко какое-то задрипанное, этот дурацкий свитер… Эх, Натаха… Ей бы юбчонку надеть покороче, волосы распустить по плечам, личико подмазать - да за ней бы мужики косяками бегали!
Но касаться столь деликатных тем сразу же им было неудобно. Поэтому в основном вспоминали прошлое - далекие школьные годы. Постепенно вопросы их становились все откровеннее, они подбирались к тому, что им действительно хотелось узнать.
- Левчик, я до сих пор не могу понять, как у тебя нож тогда оказался? Ты же сроду этой гадости не носил, всегда только на свои кулаки надеялся! Или это не ты ножом-то?..
- Я… Но нож, и правда, не мой был. Кто-то его в драке выронил, а я, дурак, подобрал…
- Зачем? Неужели не понимал, что это - оружие, что им и убить можно?
- Не-а! - Левчик с ухмылкой мотнул головой. - Поверишь, ничего не соображал. Я ж говорю - дурак был…
Он не лгал.
В той злосчастной стычке с комбинатовскими он поначалу полностью контролировал ситуацию и все прекрасно понимал. Головы в драке Левчик не терял никогда, и в тот раз она была холодной и ясной, как обычно. Нож отлетел ему прямо под ноги, и он поднял его машинально, не задумываясь - для чего. Но едва удобная рукоятка легла в его ладонь, как он почувствовал в себе неодолимую, сверхъестественную силу и власть над всеми.
Словно не он держал нож, а нож взял его за руку и повел Левчика за собой, вмиг завладев и разумом его, и волей. Мутной волной накатила неудержимая ярость, и Левчик бросился в толпу дерущихся, уже не разбирая - где свой, где чужой. Это было как минутное помешательство, как обморок, он абсолютно не осознавал, что делает. А когда очнулся, пришел в себя - лезвие ножа было в крови.
Такое бывало с ним и позже, в армии, например. Случалось, рожок автомата уже давно пуст, а палец Левчика, побелев от судорожного напряжения, все давит и давит на курок. Оружие имело над ним какую-то странную, почти мистическую власть. Иногда ему удавалось противостоять ей, иногда - нет, и тогда эта власть - абсолютная, беспрекословная и всеохватная - подавляла его, оставляя выход лишь для ярости, жестокости и ненависти…
